– Алексей.

– Вот что, Алексей, можете не отвечать на мои вопросы, потому что я и сам про вас все знаю. Если хотите, я даже сам все расскажу про вашу деятельность.

– Интересно будет послушать.

Развенчанный Сын Азраила сидел на стуле с закованными руками, но вид у него был до такой степени презрительный ко всем, что становилось непонятным, кто тут задержанный, а кто обвинитель.

Но следователя явно не смущало поведение Алексея.

– Мы уже сталкивались с работой подобных вашей секте, – спокойно произнес он. – И, в общем-то, не столь важно, что именно вы наливали в емкость и как вы эту емкость называли. Кто-то может налить в кубок бычью или свиную кровь. В другом месте людям могли давать вино, сок или ту же воду. Основная жидкость не столь важна, куда важнее несколько дополнительных составляющих, которые в нее всегда добавляют. Ну что? Скажете, что вы добавляли?

– Я ничего специально не добавлял. Может быть, ребята сами… потихоньку.

– Да бросьте вы! – возмутился следователь. – Признайтесь, что сначала вы одурманивали подростков с помощью ваших речей и методики зомбирования, а затем, достигнув полного контроля над их сознанием, начинали ими манипулировать. Нам повезло, что вашу деятельность мы пресекли в самом ее начале.

И повернувшись к Лисице, он пояснил:

– Через несколько месяцев этих несчастных одураченных детей могло быть в сотни раз больше. У них в сектах действует принцип пирамиды, приведи двух новеньких дурачков, получишь от отцов-основателей какой-нибудь полезный для жизни в секте бонус. В данном случае мы успели вовремя, чтобы предотвратить распространение этой заразы.

Алексей хмыкнул:

– Всех не переловите. И рты всем, кто хочет мыслить свободно, не заткнете.

– Это ты-то мыслил свободно?

Следователь зло взглянул на задержанного.

– Сказать, чьи мысли ты изрекал? Чьей воле служил?

– Я посланец Азраила и больше ничей.

Впрочем, голос Алексея звучал уже куда менее убедительно, чем на кладбище, когда он произносил те же самые слова.

– Посланец вражеской идеологии ты! – припечатал его в ответ следователь. – Вот так будет точнее. Они не гнушаются использовать все способы, чтобы подорвать устои нашего общества всюду, где только можно. Вот и шлют нам всякую пакость. Отовсюду вы – нечисть – лезете. Геи в телевизорах рожи свои строят, голубые модельеры наших девок на свой вкус извращенный перекраивают. Таких из них уродок делают, что нормальный мужик на эти кости не поведется никогда!

– Я тут при чем?

– И ты, и тебе подобные действуют тоже не по своей воле. Вы, послушные исполнители, действуете исключительно по их указке! Точно знаю, что на тебя, грязного психа, когда ты в очередной раз вернулся из психушки, вышел один из их агентов. Мы знаем, как они действуют, и всегда видим следы их работы. Так кто он?

– Не понимаю.

– Где тебя обучали?

– О чем это вы? – отбивался Леха.

– Я навел о тебе справки, парень, твои родные тебя обыскались. Недавно ты исчез на целых два месяца, тебя искали, в участке лежит заявление от имени твоей матери.

– И что?

– Где ты был эти два месяца?

– Не важно.

– А вот как раз и важно. До твоего исчезновения ты никакими ораторскими способностями не блистал. Да и раздвоением личности тоже не страдал. Оделся в черное и назвался Сыном Азраила ты исключительно по чьей-то указке и уже после своего возвращения. Так что тебе эту идею кто-то подсказал. Кто-то, с кем ты провел эти два месяца. Так кто он?

– Отстаньте вы.

– Нет, приятель, не отстану. Я с тебя не слезу. Ты у меня рано или поздно все скажешь. А не скажешь добром, я знаю, как сделать тебя сговорчивее.

– Что вы от меня хотите? – взвыл Леха.

– Хочу, чтобы сказал мне правду. Кто тебе помог перевоплотиться в Сына Азраила? Кто тебя к этому надоумил?

– Никто! Я сам до всего додумался!

– Не верю. Не мог ты сам до такого блистательного спектакля додуматься. Не тот у тебя уровень. Да ты про черную мессу и слыхом не слыхивал! Ведь кто ты был такой раньше? Ущербный козел, с которым никто из девчонок не хотел встречаться. Да они просто бежали от тебя как от чумного. Была у тебя на этой почве парочка неврозов с суицидальным осложнением. Но в целом ты был озлобленной, никому не интересной крысой и никогда на публику не выходил. И вдруг такое шоу! Толпы поклонников! А в будущем их могло стать еще больше. Тебя хорошо накачали, чтобы сделать таким оратором.

– Ничего вы не докажете.

– Докажем, – спокойно и веско произнес следователь. – И учти, если не сдашь нам того, кто подсказал тебе эту идею с Сыном Азраила, то горько пожалеешь.

– Мой отец защитит меня от всех происков моих врагов, – попытался снова удариться в мистицизм Леха.

Но это у него не прошло.

– Сейчас ты полностью в наших руках, – очень холодно произнес следователь. – А мы можем сделать так, что ты сгниешь в дурке, будешь подыхать медленно, сознавая, что умираешь. Веришь, что мы в силах тебе это организовать?

Судя по взгляду Лехи, который из наглого и самоуверенного сделался испуганным, он словам следователя верил.

– Ты должен нам рассказать, кто тебя научил всем этим трюкам.

Но Леха каяться еще не надумал.

– Никто, – буркнул он.

– А кто давал тебе деньги?

– Тоже никто.

– А кто научил фокусу с фальшивым жертвоприношением?

– Вы это о чем? – насторожился Леха.

– Тот парень и девчонка, которую ты хотел зарезать на виду у своих обожателей. Это ведь актеры.

– Нет.

– А вот и да. Они сами мне в этом признались за несколько минут до того, как я пришел сюда, чтобы побеседовать с тобой.

– Вот сволочи, – пробормотал Леха. – Сдали все-таки меня!

– Значит, признаешься, что все твои выступления – это просто старательно кем-то срежиссированная постановка?

Леся с Кирой изумленно переглянулись. Выходит, никакое жертвоприношение им не грозило? Все это был спектакль? Ах, если бы они знали об этом заранее. Тогда им не пришлось бы умирать от страха.

– Я и впрямь не приносил людей в жертву, – признался Леха. – Это была инсценировка для простаков.

– Их это здорово впечатлило. Прости, но если мне не изменяет память, ты ведь уже «приносил» в жертву двух человек? Сначала девчонку, потом мужчину.

– Наоборот. Первый раз мужчину, через неделю девчонку.

– И как это происходило? Тоже на кладбище?

– Да.

– Но алтарем в тот раз была могильная плита, как я слышал?