Штабель был сложен настолько аккуратно, что пересчитать мешочки не составило особого труда. Пятьдесят на пятьдесят и десять в высоту. Правда, в верхнем, десятом ряду осталось не больше сотни мешочков, но это говорило, что недостающие как раз и были грузом тех самых трех «Уралов». Лесовой произвел в уме несложные вычисления и ахнул. Двести пятьдесят тонн золота! Когда до его сознания дошло значение этой невероятной цифры, показалось, что от штабеля повеяло леденящим дыханием смерти. Господи, да ведь это сопоставимо с золотым запасом страны! За такое количество драгоценного металла претенденты на обладание им могли не только завалить трупами всю шахту до самой поверхности, но и выстелить ими дорогу от шахты до Магадана…

Золотые крупинки медленно сыпались с ладони под ноги, и одновременно сознанием Николая овладевала страшная в своей безнадежности мысль — нигде человеческая жизнь, в том числе и его, Николая Лесового, не стоит так дешево, как здесь, рядом с грудой этого холодного и невзрачного на первый взгляд металла. И если он хочет остаться в живых, нужно не только срочно уносить ноги из этого, ставшего вдруг таким опасным места, но и сделать вид, будто его никогда здесь не было. Мало того, надо было еще убедить навязавшегося на его голову Аркадия навсегда забыть про их совместное путешествие, иначе за жизнь журналиста никто тоже не даст ломаного гроша.

Бросив похудевший мешочек с золотом на штабель и убедившись, что ни одна песчинка не прилипла к подошвам его обуви, Лесовой поспешил к выходу из шахты.

До камеры, куда сходились штреки и откуда был уже виден свет с поверхности, он добрался за несколько минут. Тишина под землей стояла абсолютная, поэтому донесшийся сверху сухой треск выстрела, на самом деле едва слышимый отсюда, показался Николаю оглушительным. Он замер и прислушался, но ни один звук больше не нарушил звенящую тишину. Стрелял не Аркадий, в этом не было никакого сомнения. Лесовой еще не разучился отличать по звуку выстрел из автомата от выстрела из гладкоствольного ружья, которым тот был вооружен. А раз стрелял не журналист, значит, стреляли в него. И это может значить только одно — стоит ему высунуть голову на поверхность, как она немедленно превратится в мишень.

Пистолет как будто самостоятельно выпрыгнул из кобуры и оказался в руке. Николай с сомнением посмотрел на него — что можно сделать с этой хлопушкой против автомата, а может быть, и не одного?

— Капитан! — вдруг раздался сверху голос, в котором он сразу узнал бас местного «шерифа». — Бросай оружие, капитан, и выходи с поднятыми руками!

— Где Аркадий? — крикнул в ответ Николай. — Пусть он отзовется!

— А он сейчас не может! — насмешливо ответил «шериф», подтверждая худшие опасения Лесового. — Занят он!

И тут в светлом проеме устья шахтного ствола появился силуэт человека. Николай отреагировал моментально, отпрянув в выбитую в каменном борту нишу. И вовремя, потому что сверху полоснула длинная автоматная очередь.

— Ты как там, живой? — послышался тот же бас.

— А ты спустись, проверь! — ответил Лесовой. Просвистевшие мимо пули окончательно убедили, что оставлять его в живых ссученный мент не собирается.

— А на хрена мне это надо? — в голосе «шерифа» послышались издевательские нотки. — Сам от голода подохнешь. Только сначала замерзнешь!

Он гулко захохотал и выпустил еще одну очередь. Как только автомат замолк, Лесовой высунулся из укрытия и выстрелил по темному силуэту. Шансов попасть в цель было немного, но ему это удалось.

— Сука! Он меня зацепил! — раздался сверху злобный вопль. — Ну, все! Тебе конец! Сейчас мы пригоним бульдозер и зароем шахту, а откопаем через месяц!

Тут наверху появились сразу два силуэта и принялись поливать ствол автоматным огнем. Но Николай не собирался подставляться под выстрелы, и пули не причинили ему никакого вреда.

Положение складывалось патовое. Те, наверху, не могли ничего ему сделать. У Николая было преимущество — он их видел, а они его нет. Но и у него не было никакой возможности выбраться на поверхность. Зато у врагов были все шансы взять его измором. «Шериф» был прав. Холод от промороженных камней стал постепенно проникать под одежду. Конечно, можно было устроиться на деревянных ступеньках ходка, все-таки от дерева не так тянуло холодом, как от камня, но в таком случае он подставлялся под пули. Николай укрылся в центральной камере и сделал несколько разминочных упражнений, от которых по мышцам разлилось тепло. Но не мог же он делать это бесконечно. И неминуемо придет время, когда его свалит сон…

Складываясь в часы, утекали минута за минутой, но ни одна путная мысль так и не пришла ему в голову. Время от времени противник постреливал в темный зев шахты, несколько раз Лесовой отвечал одиночными выстрелами из пистолета, без особого, впрочем, успеха. Приближался вечер, свет наверху стал медленно тускнеть. И вдруг наверху что-то начало происходить, без всякого участия Николая. Сначала раздались несколько одиночных выстрелов, потом зазвучали громкие голоса, а минут через пять после этого послышался гул автомобильных двигателей.

— Лесовой, не стреляй! — прозвучал сверху новый голос, показавшийся Николаю знакомым. — Это я, капитан Митрохин! Можешь выходить спокойно, стрелять больше никто не будет! Ты в безопасности!

— Ну и что с того, что ты Митрохин? — не высовываясь из укрытия, крикнул Лесовой. — Почему я должен тебе верить?

Он отлично понимал, что у человека, узнавшего тайну этой шахты, мало шансов остаться в живых. Спастись можно было только в одном случае, если его признают за своего.

— Лесовой, не дури! — крикнул Митрохин. — Я получил сообщение от Сигизмундова, он подтвердил твои полномочия. И еще он велел передать, что Вампир приказывает тебе срочно возвращаться в Москву. Приказ ты найдешь у себя в машине. Я не знаю, что это значит, но Петрович просил сказать именно так.

То, что Митрохин знает кличку доктора, говорило, что Сигизмундов действительно связывался с ним. Кажется, появился шанс сохранить жизнь. Но насколько он реален? Можно ли доверять фээсбэшнику? Что, если именно он приставлен охранять тайну спрятанных сокровищ? Узнать это можно было, только выйдя из шахты на поверхность. И Лесовой решил рискнуть.

— Хорошо! — крикнул он. — Я иду! Ты меня слышишь, Митрохин?

— Поднимайся! Мы тут уже чайник кипятим! А то ты замерз, наверное?

Николай поставил пистолет, который все еще держал в руке, на предохранитель, сунул его в кобуру и стал подниматься по лестнице, с волнением ожидая воздействия невидимого охранного поля. Но то ли оно действовало только на спускающихся вниз, то ли его кто-то отключил, но при подъеме Лесовой не почувствовал никаких болезненных ощущений.

Шагая по деревянным ступенькам, Николай запоминал каждый метр пройденного пути, и, когда вышел на свет, в голове у него полностью сложился план действий на тот случай, если Митрохин обманывает его. И оказалось, что готовился он не зря.