— А вам нравится Т.Т.? — понизив голос до интимно-доверительного, спросила Елизавета.

— А кто это?

Глупая хуторская бабища понятия не имеет, кто такая ТТ! Елизавета едва не задохнулась от возмущения.

— Как же… Это певица. Она просто фантастическая…

— Господи… — хуторское недоразумение подняло на Елизавету глаза, и в них отразилась вся скорбь мира. — Да их же мильон, разве за всеми уследишь? И ТэТэ, и МэМэ всякие, и ХэЗэ…

Слушать это невыносимо.

— Она… Не всякие там ХэЗэ! Она единственная.

— Брать-то что-нибудь будешь?..

Все еще коченея от благородного гнева, Елизавета за пятнадцать рублей купила журнал с постером. Журнал был немедленно выброшен в урну, а постер перекочевал — сначала в сумку Елизаветы, а затем на почетное место над ее кроватью. Раньше там висел эстамп «Банковский мостик», затем — афиша питерского зоопарка с вараном, мартышкой и быком зебу; затем — афиша к спектаклю Театра им. Комиссаржевской «Самоубийство влюбленных на острове сетей», в свое время Елизавета очень хотела попасть на него, но так и не попала.

Теперь пришла очередь ТТ.

У постера с ТТ есть два существенных недостатка. Во-первых, он — двусторонний. На обратной стороне изображена бессмысленная певичка Катя Лель. Или Катя Дрель, что больше соответствует истине. Соседство ТТ и одной из сонма надувных динозавров кажется Елизавете оскорбительным. Во-вторых, постер мятый. Сказываются последствия нахождения — пусть и недолгого — в безалаберной Елизаветиной сумке. А до этого — в подметном журналишке, где постер пребывал сложенным вчетверо. Чтобы хоть как-то исправить положение, Елизавета прогладила его утюгом: не со стороны ТТ, разумеется, а со стороны Кати. Эта-то все стерпит!

В общем и целом примятость ушла, но вредоносные сгибы остались. Их хорошо видно по утрам, когда на ТТ падает луч солнца или просто проливается свет из окна. Но лучше смотреть на нее вечером, когда изъяны не видны.

Собственно, Елизавета и смотрит на ТТ вечером, пытаясь обнаружить в ней что-то дельфинье, что-то инопланетное. То место, откуда начинается река. Тот пирс, у которого бьется о сваи лодка. С каждым днем экспедиции, предпринимаемые Елизаветой вглубь сфотографированной и отретушированной ТТ становятся все длиннее, их категория сложности все увеличивается, но результат от этого не становится менее плачевным.

Ничего с этой ТТ неясно, ровным счетом ничего!

Вот если бы увидеть ее близко, живую, из плоти и крови — тогда бы все встало на свои места! Елизавета, о счастье! — сразу же смогла бы распознать настоящее у нее внутри. Как распознала когда-то мир Праматери Всего Сущего, а потом мир ее старух. Но для того, чтобы увидеть ее близко и живую, пришлось бы

а) купить билет на танцпол, этот вольер, где беснуется стадо наиболее одержимых и наименее обеспеченных фанатов. Ничего хорошего на танцполе случиться с Елизаветой не может: ее начнут толкать, исподтишка бить под коленки и требовать, чтобы она отвалила подальше, потому как своей фельдфебельской спиной загораживает весь обзор;

б) ждать звезду у служебного входа вместе с толпой невменяемых зомби, не подозревая, что она уже давно покинула площадку через центральный или вообще улетела на вертолете МЧС;

в) поступить на журфак, с отличием его закончить, получить приглашение в не очень популярный журнал, затем перейти в более популярный журнал, затем перейти в самый популярный и авторитетный журнал (русскую версию чего-то там английского или американского), получить задание проинтервьюировать ТТ (или самой инициировать это задание) — и еще не факт, что ТТ на интервью согласится;

г) основать промоутерскую компанию или как там называются компании, занимающиеся организацией гастролей тех или иных артистов? Неважно. Когда компания будет основана, Елизавета начнет с малого — приглашений в Россию Стинга, Эрика Клэптона, цирка Зингаро, японских барабанщиков и трио «Лас Кетчуп». А потом, заработав деньги и авторитет, с величайшими предосторожностями выйдет и на ТТ;

д) завершить обучение на курсах телохранителей, стать первой в выпуске, пройти стажировку в МОССАД, ФБР и в отдаленном тибетском монастыре, обзавестись нунчаками, сюрикенами и самурайским мечом; обзавестись шестизарядным кольтом, выносящим мозги с расстояния в километр; устроиться телохранителем у жены Джорджа Буша и получить рекомендацию; устроиться телохранителем у самого Джорджа Буша и получить три рекомендации — от него, его жены и начальника его службы безопасности; и уже после этого предложить свои скромные услуги ТТ;

е) устроиться горничной или портье в гостиницу, где она останавливается. Но как выяснить, в какой гостинице она останавливается?

Нет-нет, встреча с ТТ еще более недостижима, чем встреча с Женщиной-Цунами, в ее монакско-папертном варианте.

Остается довольствоваться тем, что есть.

Лицом ТТ, ее руками и частью туловища.

На постере ТТ обнимает себя руками за плечи. Худыми руками за худые плечи. Елизавета как-то пыталась воспроизвести эту сногсшибательную, единственную в своем роде позу перед зеркалом — получилось чудовищно. Ей мешало все: грудь, предплечья, руки сами по себе, и, конечно же, плечи. При желании руки дельфиньей ТТ смогли бы дотянуться до позвоночника и сомкнуться на нем; рукам толстожабьей Елизаветы Гейнзе такое и не снилось. Руки ТТ — это скоростные, обтекаемокосмические, сверкающие серебром европейские экспрессы. Руки Елизаветы — тихоходные нелепые дрезины, курсирующие по территории комбината «Вторчермет».

Красива ли ТТ в общепринятом смысле слова?

Ее лицо не так совершенно, как лицо Праматери Всего Сущего, — оно угловатое, жесткое, лишенное всяческих сантиментов. Над лицом Праматери трудилась кисть старого мастера, по ходу открывшего для мировой живописи технику лессировки и сфумато. Лицо ТТ напоминает набросок углем. Немного небрежный, но исполненный внутренней силы.

ТТ — сильная. Сила здесь — определяющее слово.

Сильна ее музыка. Эмоции, которые она вызывает, тоже сильны. А сила ее текстов вообще вне конкуренции. Елизавете хочется повторять их на разные лады, причем без всякого повода. Особым же шиком считается попадание снаряда, нашпигованного цитатами из ТТ, точно в цель. Целью может служить все, что угодно: ситуации, настроение, погодные и душевные катаклизмы. По части меткости стрельбы начинающей артиллеристке Елизавете Гейнзе нет равных. Ее зенитно-ракетный комплекс никогда не простаивает, гашетка постоянно горяча, а из пустых гильз давно пора сложить скифский курган. Первыми замечают неладное Пирог и Шалимар.

— Слушай, Лизелотта, а чего это ты такое сейчас ввернула? — спросила как-то Пирог, накрытая прицельным огнем из Елизаветиного зенитно-ракетного комплекса имени ТТ.

— Это цитата, — радостно откликнулась Елизавета.