Карина не успела даже вскрикнуть. Мааме Коготки укусила ее в шею, и все вокруг нее погрузилось во мрак.

17. Малик

К тому времени, как импровизированная процессия добралась до Пальцев Вдовы, ветер усилился. Он завывал и срывал части кровель с самых бедных, плохо построенных домов. Однако провожавший Ханане народ мужественно боролся с его порывами и шел за принцессой. Перед мостом их встретил Фарид, с каретой и целым взводом Стражей.

– Ханане! – Глаза Фарида лихорадочно блеснули, когда он подбежал к принцессе. – Я так о тебе беспокоился! – Стражам он приказал: – Рассейте толпу. Если кто-то попытается следовать за нами – бейте на поражение.

– Подождите… – начала было Ханане, но Фарид поспешно отвел ее в карету. Малик с сестрами едва успели забраться внутрь, как Стражи закрыли дверцу. Ханане попыталась открыть решетчатое окно, но Фарид опустил занавеску.

– Это слишком опасно, – сказал он. Фарид бросил на Малика испепеляющий взгляд. – Не соблаговолишь ли ты объяснить мне, почему ты подверг принцессу смертельной опасности?

Малик открыл рот, закрыл. Открыл, закрыл. Ханане недовольно вздохнула и сказала:

– Это я заставила Малика взять меня в город. Если хочешь на ком-то сорвать злобу, сорви ее на мне.

– Он ослушался моего прямого приказа!

– Только потому, что я ему так велела! Вряд ли твой приказ имеет бо́льшую силу, чем приказ будущей царицы Зирана.

– Тебя могли убить.

– Мне это было бы не впервой.

– Ты так стремишься снова умереть, Ханане? – хриплым голосом спросил Фарид.

В карете повисла напряженная тишина. Гнев Ханане утих. После секундного колебания она дотронулась до щеки Фарида.

– Нет, – тихо сказала она. – Не стремлюсь.

От прикосновения принцессы Фарид мгновенно обмяк. Несколько секунд он просто сидел и смотрел на нее. При этом он больше похож был на встревоженного мальчишку, чем на государственного мужа, на чьих плечах лежало управление целой страной.

– Наши шпионы передают, что в городе сформировалась группа людей, которые ставят под сомнение твое право на трон. Мы пока не в курсе, кто ее возглавляет, но подозреваем, что ее участники принадлежат к зиранской аристократии. Я лучше многих знаю, что ты всегда справлялась с трудными ситуациями, но если бы на тебя совершили покушение, когда ты находилась без охраны…

– Ничего не произошло, Фарид. Даже если бы что-то подобное случилось, я могу за себя постоять. – На лице Ханане отразилась мука. – Но люди, мой народ – они бедствуют. Саранча сожрала все их съестные запасы, и они считают, что власти бросили их в беде. Они считают, что я бросила их в беде. Мы должны принять меры.

– Я и Совет занимаемся этим вопросом. Тебе нет нужды забивать себе голову такими вещами.

– Царица обязана забивать себе голову такими вещами.

– Пока титул царицы носит Карина, ты не можешь на него претендовать. Так говорят Древние законы. После всех лет, что мы провели вместе, после того, как я перевернул небо и землю, чтобы тебя воскресить, – ты мне не доверяешь?

Где-то глубоко в глазах Ханане промелькнула тень сомнения, но так быстро, что Малик подумал, что ему это померещилось.

– Доверяю. Более, чем кому-либо.

– Значит, ты понимаешь, что я все делаю исключительно ради твоей пользы. Пожалуйста, давай не будем спорить, потому что спорить тут не о чем.

Ханане выпрямилась, как будто хотела еще что-то сказать, но затем кивнула, и плечи ее поникли. Остаток поездки в карете прошел в напряженной тишине, и Малик с облегчением вышел под дождь, когда они достигли ворот Ксар-Алахари. Но когда он собрался идти за Ханане и сестрами в жилую часть дворца, Фарид положил руку ему на плечо.

– Твой день еще не окончен, – сказал его наставник. Лицо его было темнее заволокших небо туч. – Следуй за мной.

Ханане велела Фариду не сердиться на Малика, но Малик не зря долгие годы прожил с отцом под одной крышей – он сразу распознал безмолвную ярость камергера. Фарид уводил его все дальше в глубь дворца, а его ум метался в поисках способа вернуть доброе расположение наставника.

– Я думаю, что у меня есть зацепка насчет того, где может находиться скипетр, – сказал он, и Фарид вскинул бровь.

– Со дня нашествия саранчи прошло больше недели, а у тебя есть только зацепка – и только для одного из двух предметов, которые тебе было поручено найти?

– Я… э… да. – Вдруг Малик почувствовал себя глупцом. Да, он настоящий глупец, если решил, что на Фарида произведет впечатление что-либо, кроме результатов. По небу разнесся громовой раскат, и Малик подпрыгнул от неожиданности. Надвигалась буря, сравнимая с той, что устроила Карина, и, хотя он был рад, что они успели вернуться в Ксар-Алахари до ее начала, у него болела душа за всех тех людей, которых они оставили в Нижнем городе справляться с этим бедствием самостоятельно.

Они прошли через толстую металлическую дверь, и в нос Малика ударила вонь, от которой сжимался желудок, – в ней смешались запахи ржавого железа, человеческих испражнений и еще чего-то отвратительно кислого.

Наверное, они оказались в одной из башен дворца. Малик сглотнул, в горле у него пересохло. Неужели он до такой степени расстроил наставника? Если он отсюда уже не выйдет, кто-нибудь вообще узнает, что с ним случилось?

– Простите меня. Я больше никогда не заговорю с принцессой. Я буду обходить ее стороной, – залепетал Малик, но Фарид прервал его жестом.

– Я привел тебя сюда не для наказания. Наши воины схватили одну особу – одну из тех, что помогли Карине сбежать из Зирана.

Они остановились перед камерой в конце коридора, последней в ряду. Перед камерой стояли двое стражей.

– Вы добились от нее каких-либо сведений? – спросил Фарид командира Стражей – того самого, который во время схватки в зале для поединков швырял в Малика огонь. Тот покачал головой.

– Еще нет. Но допрос только начался.

Командир Стражей впустил их в камеру. К сильному удивлению Малика, он узнал сидевшую в углу узницу – Деделе Ботье, Избранница от знака Огня. Хотя во время Солнцестоя они особо не общались, он никогда не забудет ее вакаму с Кариной. В тот день Деделе выглядела как воительница из сказания гриота, схватка для нее была как высь для орлицы.

Однако та Деделе, которая сидела на земляном полу камеры, была совсем не похожа на грозную, полную сил противницу Карины в вакаме. Она была прикована к стене массивными цепями и с ног до головы покрыта ранами – и свежими, и уже зарубцевавшимися. Это говорило о том, что она