– Сейчас я покажу тебе Эшру, – сказал Малик, и вдруг они оказались в Обуре – не мирном городке его детства, а в нынешнем Обуре, опустошенном годами бедствий. На улицах без присмотра валялись трупы, между ними бродили мародеры и забирали у мертвецов все, что могли найти. После мародеров появлялись падальщики – пернатые и четвероногие – и обгладывали тела, начиная с самого вкусного – с лица. В воздухе стоял жуткий, сладковатый запах смерти.

– Знаком ли тебе голод? Настоящий голод, преследующий тебя повсюду, выедающий тебя изнутри? Голод, при котором ты не можешь ни спать, ни бодрствовать и живешь как будто в бреду, между сном и явью? Потому что мне он хорошо знаком.

Малик еще никогда не создавал иллюзию, к которой можно было прикоснуться. Он мог заставить человека увидеть сотканный им образ, услышать звуки, почувствовать запах – но никогда его иллюзии не обладали всей полнотой ощущений.

До настоящего момента.

Умножив свои собственные силы с помощью магии Царя Без Лица, Малик собрал воспоминания о проведенных в Обуре голодных ночах, о невыносимом сосущем чувстве в животе, о болезненной слабости, когда тебе трудно не то что встать, но даже пошевелиться, – и послал их Деделе. Она вскрикнула в мучениях, но гнев его не угас.

– Ломала ли ты себе руку, при том, что кость оставляли срастаться просто так, без фиксирующей повязки, просто потому, что твоей семье нечем было заплатить лекарю? – сжав зубы, сказал он. – Может быть, ты опасно заболевала, зная, что тебе могло бы помочь самое простое лекарство, но тебе негде было его взять? Потому что и об этом я имею самое непосредственное представление.

Деделе закричала, когда по ее телу прошла фантомная боль от ломающихся костей. Ее лоб покрылся потом, глаза лихорадочно метались из стороны в сторону в поисках облегчения – но оно не приходило. В конце концов, когда Малик себе что-нибудь ломал и кричал от боли, ему помочь было некому. Почему с Деделе должно быть как-то иначе?

– Знаешь ли ты, каково это, когда тебя избивают до смерти? – спросил он, и Деделе закричала сильнее. Она извивалась, принимая на себя тяжелые фантомные удары. – Или, возможно, ты представляешь себе, каково лежать в сарае после такого избиения, не в силах вздохнуть и думая, что лучше уж милосердная смерть, чем такая ужасная боль?

Ты доказал, что хотел. Остановись, – сказал Идир, но Малик не обратил на его слова внимания. Он не испытывал к Деделе никакого сочувствия. Она мучилась всего лишь от иллюзии боли – на самом деле он и пальцем ее не тронул. Но этого нельзя было сказать ни о нем самом, ни о других детях в Эшре, которым приходилось выживать в подобной жестокости каждый день.

– Теперь ты на собственной шкуре чувствуешь, что означает быть кекки. Вот через что нам приходится проходить благодаря таким людям, как ты. Так что в следующий раз, прежде чем произнести это слово, хорошенько подумай.

Малик оборвал иллюзию, и они снова оказались в камере под дворцовой башней. Он холодно посмотрел на Деделе – та хватала ртом воздух. На этот раз он, заговорив с ней, не стал опускаться на ее уровень, а остался стоять.

– Вернемся к тому, что мы обсуждали ранее. Где Карина – или, точнее, куда она направляется? Рассказывай все, что тебе известно.

Бывшая Избранница от знака Огня с трудом сглотнула, затем упрямо сжала губы.

– Нет, – выплюнула она.

Малик вздохнул. Его грудь уже наливалась магией.

– Ладно. Хочешь по-плохому – давай по-плохому.

И он принялся ее ломать.

– Карина направляется на север, в сторону Талафри. Она ищет проводника в древний город завенджи, где она надеется обрести силу, равную той, что когда-то была дарована Баие Алахари. С помощью нее она планирует противоборствовать вам и одновременно успокоить гнев богов, не прибегая к Обряду Обновления.

Фарид удивленно вскинул брови. Он переводил взгляд с Малика на Деделе, валявшуюся, словно соломенный тюфяк, в углу камеры. На то, что она жива, указывало только легкое подрагивание ее плеч.

– Это она сказала?

Малик кивнул.

– Да.

Взгляд Фарида упал на руку Малика: по рукаву его туники расплывалось кровавое пятно.

– Это тоже она сделала?

Малик прижал руку к груди и отвел глаза.

– Не совсем, но это не важно.

Как и прежде, только боль смогла отсечь поток силы Царя Без Лица, прежде чем она поглотила бы Малика. Но в этом нет ничего страшного. Ничего не случилось. Он добыл те сведения, которые нужны Фариду. Только это имеет значение.

– И еще одно. – Малик поморщился – рука пульсировала от боли. – Деделе упомянула, что Карина встретила в Тиру человека, который, по-видимому, сейчас помогает ей в поисках Убежища. Он называет себя Каракал.

За спиной Малика что-то звякнуло, и он инстинктивно принял защитную стойку с призрачным клинком в руке. Но это просто командир Стражей уронил копье.

– Каракал? – переспросил командир Стражей, и растерянный тон, каким он это произнес, абсолютно не вязался с его внушительной наружностью.

– Вы лично знакомы с этим человеком, командир? – подозрительно спросил Фарид. Копье взлетело с пола, подброшенное носком ноги, и командир Стражей вновь превратился в черное неподвижное изваяние.

– Мы проходили воинскую подготовку в одном взводе. Потом он дезертировал. Так что да, я знаком с ним лично.

Фарид кивнул.

– Если вы служили в одном взводе, значит, вы хорошо его знаете. Возможно, это поможет вам предсказывать его действия. Отберите небольшую группу ваших самых лучших воинов. Будьте готовы на рассвете отправиться по следу Карины и Каракала.

Малик заметил – или ему почудилось? – что командир Стражей немного поколебался, прежде чем ответить Фариду.

– Как пожелаете, Мвале Фарид.

Фарид обратил взгляд на Деделе. Та тихо плакала. Малик впервые почувствовал по отношению к ней легкий укол жалости.

Однако эта жалость быстро улетучилась, когда Фарид положил руки ему на плечи и широко улыбнулся.

– Великолепно, Малик. Просто великолепно. Теперь благодаря тебе у нас есть конкретный план. Я горжусь тобой.

Малик ожидал, что будет более доволен собой. Конечно, он гордился тем, что выполнил возложенную на него задачу, но это чувство было словно смазано поднимающейся в груди тошнотой и сильной болью в руке. Единственное, чего он сейчас хотел, – это закрыть глаза и долго-долго их не открывать.

С Деделе все будет нормально. Он ее не убил. Не нанес ей никакого физического вреда.

Но Малик лучше, чем кто-либо, знал, что от самых худших ран страдает не плоть.

Он едва осознавал, что Фарид легонько подтолкнул его в спину, направляя