– Ну, смотри, что ты наделала, – растерянно сказал он. – Из-за тебя я свое полосканье расплескал. Но у меня еще найдется.

Он наклонился и начал шарить глазами по земляному полу, пока не увидел еще одну бутылку, нераскупоренную, стоявшую там, где он ее раньше припрятал.

– Я знаю, ты вот теперь думаешь, как это я ее подниму, с фонарем в одной руке и с бутылкой в другой. Но дело все в том, что есть еще такое чудо – пальцы.

Осторожно прихватив бутылку за горлышко, он показал ее не проявившей никакого любопытства лошади.

– Небось завидно тебе, что у тебя таких нет?

Она, естественно, ничего не отвечала, и он торжествующе затряс головой.

– Вот то-то же!

Бутылки звякали одна об другую, когда он проходил между стойлами. Фонарь отбрасывал по сторонам огненные блики. Он прошел в помещение, где стояли жеребцы. Огромные мускулистые животные шептали ему что-то мягкими губами, когда он проходил мимо, признавая его превосходство со спокойным достоинством. Один из них, украшение конюшни, окончательно утвердивший свое господство над собратьями, качнул головой. Йен ответил на это приветствие:

– Сегодня полнолуние, – сказал он. – Ты чувствуешь, что тебя куда-то тянет, Квик? Ведь тебе хочется скакать и скакать, пока ты не доберешься до конца света?

Квик грациозно закивал.

– Вот и мне тоже. – Йен поднял ко рту бутылку. – Но я вместо этого пью. Для тебя и такого утешения не найдется.

– Ему и не надо, – неожиданно раздался голос откуда-то из темноты.

Йен тупо смотрел на жеребца, но сразу успокоился, когда из стойла поднялась чья-то белокурая голова.

– Я думал, это Квик заговорил, – признался он смеясь.

Но смех его умолк, когда он поднял фонарь, и на свет выступил высокий блондин.

– Бог ты мой, еще один фэрчайлдовский ублюдок!

Молодой человек резко сделал шаг вперед, намереваясь схватить его за шиворот, но Квик легким плавным движением заставил его попятиться к стене. Он не причинил незнакомцу вреда, так что Иен понял – животные любят этого молодого человека, но отодвинул его, надежно защищая Йена.

– Я не хотел никого обидеть, – сказал Йен, пока молодой человек отталкивал от себя жеребца. – Я сам незаконный. Я просто думал, что мы все наперечет. Уж во всяком случае, я всех знаю.

– Ну, ну, пропусти меня. Я не стану его бить.

Юноша говорил с жеребцом как с равным, и Квик отступил. Облокотившись на дверцу стойла, юноша спросил:

– Почему ты думаешь, что я из Фэрчайлдов?

Йен снова засмеялся.

– Тут и думать нечего! По лицу. По волосам. По росту, по обаянию… во всяком случае, я полагаю, оно у тебя есть. Я еще не встречал ни одного Фэрчайлда без него.

Юноша некоторое время смотрел на него серьезно, затем его суровое лицо медленно преобразила улыбка.

– Да, уж обаяния у меня не меньше, чем у тебя.

У него шотландский акцент, подумал Йен. Но говорит он правильно и явно учился где-то. Любопытно. Где же это милый папаша Лесли снова наблудил? Или Берджес? Или…

– Ты знаешь, кто твой отец?

Юноша удивился.

– Разумеется.

– И я тоже. – Йен подхватил бутылки. – Добавим?!

Молодой человек открыл дверцу стойла, вышел и тщательно закрыл ее за собой.

– А я вообще еще не пил.

Йен дал ему нераскупоренную бутылку и подождал, пока тот вытащил пробку и сделал глоток. Он не закашлялся, но глаза у него немного заслезились.

– Бренди хоть куда.

– Самый лучший. Фэрчайлды плохого не пьют.

– Давай-ка мне пока что это. – Парень взял фонарь из руки Йена, не встретив с его стороны никакого сопротивления. – Пожар в конюшне – скверная штука.

– А где же нам пить наш славный бренди?

Парень внимательно к нему пригляделся. Похоже, он был не уверен, как ему вести себя с новым родственником. Наконец он сказал:

– У меня вообще-то есть тут место, где мы могли бы… поговорить.

Йен пошел за ним в глубину конюшни.

– Меня звать Йен. А тебя?..

– Хэдд … Хейли.

– Ну, рад с тобой познакомиться… Хэдд Хейли, – ухмыльнулся Йен.

Хэдд спокойно выдержал его взгляд, не моргнув и глазом.

– Таишься, да? Но долго тебе не продержаться в тени. Все равно твое лицо тебя скоро выдаст. Наверное, конюхи тебя уже опознали.

– Почему ты так думаешь?

– А вот у тебя синяки. – Йен показал на темный отек у него под глазом. – Небось, дрался, чтобы замять какие-нибудь сплетни? Это никогда не помогает. – Йен ткнул себя большим пальцем в грудь. – Мне ли не знать!

– Я приму к сведению, – сказал Хэдд. Речь его отличалась краткостью. Он явно не собирался распространяться на свой счет.

– Значит, у меня появился новый братец. Или кузен? – Йен попытался все же прояснить ситуацию.

– Пожалуй, кузен. Мы могли бы подняться на чердак, там устроено получше, но я не уверен, что ты одолеешь лестницу.

Йен сокрушенно покачал головой, признавая свою несостоятельность.

– Ну, останемся здесь. Тоже неплохо. – Хэдд указал на нишу, заполненную чистой соломой, которую должны были по утрам разложить по вычищенным стойлам.

– Прекрасно!

Иен опрокинулся на толстый слой соломы и сразу же заерзал, уколовшись сквозь одежду.

– И как только лошади на этом спят? – недовольно спросил он.

– Они обычно не ложатся.

Повесив фонарь на крюк, Хэдд расположился с большей осторожностью. Его голубые фэрчайлдовские глаза изучали Йена, пока тому не захотелось съежиться.

Но вместо этого он сказал:

– Выпей. Мне будет немного проще пережить потрясение. Не всякий день находишь кузена, который служит в твоей же конюшне.

– Тебе легче что ли станет, если я выпью? – легкая улыбка пробежала по серьезному лицу Хэдда, когда он последовал этому приглашению.

– Как я понимаю, ты во дворце не объявлялся?

– Нет, и тебя попрошу молчать обо мне.

Хэдд, похоже, относился слишком серьезно к своему положению. Куда серьезнее, чем на это посмотрел бы любой из дядей. Ну, да он сам в этом скоро убедится. Йен поднял руки ладонями наружу.

– У меня хватает трудностей с кузенами, которые уже живут во дворце. Ты сам разбирайся со своими делами.

Хэдд пристально наблюдал за ним.

– А что ты делал в конюшне?

– Отличное местечко, где можно выпить. – Не удовольствовавшись этим объяснением, Йен решил уточнить: – Ну, здорово выпить. Изрядно нализаться, понимаешь? Компания тут подходящая. – Йен махнул рукой в сторону стойла. – У меня здесь настоящая родня. И потом, в этом месте я не встречаю свою прелестную возлюбленную. Я не должен слушать ее нежный голосок, нашептывающий мне, как она мною восхищается, и притворяться, что я забочусь только о ее интересах.