Федор варит себе свежий кофе, наливает в черную керамическую кружку, садится за письменный стол. Пристально вглядывается в экран. Когда же это началось? И как?

Давно началось. Первые восковые фигуры назывались эффигии. В Средние века тела умерших членов королевской семьи в полном одеянии несли на крышке гроба, а потом стали заменять восковыми фигурами. Это и были эффигии, восковые посмертные фигуры монарших особ. После похорон эффигию оставляли рядом с гробницей для обозрения любопытными. Иногда за деньги. Федор представил себе полутемный и холодный церковный зал и неподвижные восковые фигуры с застывшими лицами, в богатой одежде, с пронзительными взглядами, до оторопи похожие на живых. Эффигии. Это было начало.

Увлечение восковыми фигурами охватило Европу. Монаршие особы приглашали художников, с готовностью позировали, коллекции росли и множились. Стало хорошим тоном иметь собственную досмертную эффигию. А кто не мог себе позволить, бежал и, раскрыв рот, смотрел на фигуры из «воскового шапито» француза Бенуа, возившего по Франции сорок три фигуры королей, королев и принцев. Собирая толпы и прилично зарабатывая на них…

В музее восковых фигур королевского двора Англии были выставлены сто сорок скульптур в натуральную величину, и впервые некоторые части их тел двигались! Нервные посетители падали в обморок. Впервые? Не совсем. Три тысячи лет назад критский механик Дедал соорудил механическую фигуру, которая двигала руками. Правда, она была сделана не из воска…

И разумеется, мадам Тюссо. Кто не знает мадам Тюссо?

Беспроигрышный вариант! Восковые фигуры вызывают любопытство и трепет. Народ валом валит взглянуть на великих, сделанных из воска. Президентов, актеров, королей. А комнаты ужаса? С обезглавленными трупами и убийцами с окровавленными топорами? Прямо мороз по коже. Такие музеи есть почти в каждом крупном городе. А в городах поменьше? А в совсем маленьких? Интернет знает все. Нужно спросить, и он расскажет.

Через пару часов у Федора был результат: стоящих упоминая музеев, не считая крупных и известных, в центральной части страны девятнадцать, включая залы в городских исторических музеях. Нужная информация: имя скульптора, количество экспонатов, фотографии – то, что мог предложить Интернет. Для аналитического процесса достаточно. Он чувствовал себя рыбаком, забросившим сеть и теперь жадно рассматривающим улов.

Федор впивался взглядом в лица восковых людей, стремясь найти то очевидное общее, что объединило бы их и бросилось в глаза: манера скульптора, типажи, интенсивность колеров, интерес к определённым личностям и эпохам. От хоровода фигур и лиц у него кружилась голова. Он отпивал кофе, с силой проводил по лицу ладонями, шел в кухню и снова включал кофейник. Он шел по следу; как Тезей, он нащупал нить Ариадны…

Капитан Астахов официально сообщил пани Катаржине Гучковой, что она может забрать тело сына. Женщина расплакалась и стала благодарить. Капитан поспешил закончить разговор, попросив звонить, если что.

– Мы с Алексом ждем вас, вы же придете? Мы сообщим время. Пожалуйста! И ваш товарищ, с которым вы вместе приходили в гостиницу, тоже. Очень просим!

Астахов попытался было сослаться на занятость, но пани Гучкова снова заплакала, и капитану не оставалось ничего иного, как пообещать присутствовать на траурной церемонии. Он тут же перезвонил Федору Алексееву и сообщил, что от имени их двоих обещался быть. Федор на погребении бизнесмена присутствовать не собирался, но капитан Астахов сказал, что пани Гучкова очень просила, даже настаивала.

– Ты же у нас фи-зио-гномист, – выговорил он иронически, – вот и посмотришь на них, вдруг что-нибудь заметишь. Савелия звать? Пусть тоже посмотрит, с его-то опытом… а вдруг?

Кремация имела место в доме ритуальных услуг с поэтическим названием «Белый лотос», собравшихся было человек пятнадцать – люди из мира бизнеса в основном. Без жен, все в черном. Федору вспомнился какой-то криминальный фильм, где хоронили мафиози, и там также присутствовали мужчины в черном без жен. Позади всех стояла заплаканная экономка Кротова Настя.

Капитан Астахов внимательно рассматривал присутствующих. Савелий Зотов от участия в церемонии отказался, сославшись на занятость…

Просторное помещение, венки, живые цветы, печальная музыка. Было холодно, как в погребе. Федор заметил жену Буракова, собирался было поздороваться, но женщина едва заметно качнула головой – не нужно! – и он перевел взгляд на ее супруга. Бураков был значителен. Как всегда бесцветен, одет строго, стоял прямо – таким его и помнил Федор. Но что-то новое появилось в облике бизнесмена, чего не было раньше. Федор определил это как высокомерие и самоуверенность. Это был хозяин! Федор подумал, что сегодня, в этот самый момент, бывший партнер ставит точку в партнерских отношениях с проигравшим Кротовым. Теперь действительно все. Прощай, Миша!

Пани Гучкова, в черном платье, в черных чулках, в шляпке с вуалью, деликатно промокала глаза носовым платочком. Длинный тощий парень, стоявший рядом, поддерживал ее под локоть. Сын и брат, программист из Риги, Алекс Гучков. Лицо у парня было отсутствующим, глаза прятались за очками с тонированными стеклами. Федор подумал, что для него это неприятная и ненужная процедура, так как сводного брата он никогда не видел и сейчас вряд ли ощущает боль утраты.

Гроб красного дерева неторопливо пополз в разверстую пасть топки. В лица им полыхнул жаркий адский огонь…

Скромный фуршет в «Прадо». Скромный – и «Прадо»! Оксюморон. Но тем не менее действительно скромно, но стильно. И должно быть, недешево. Канапе с «голубыми» сырами, креветками и крошечной горкой черной икры, с воткнутыми в них шпажками. Салаты из тунца, какие-то «замазки» в небольших вазочках. Крекеры вместо хлеба. Красное и белое вино. Бураков сказал спич, занявший пару минут, о том, что потерял не только делового партнера, но и надежного друга. Долго жал руку пани Гучковой. Тощий Алекс не отходил от матери. В руках у него была пластиковая тарелочка с крекерами и какой-то зеленью. Все с любопытством рассматривали пани Гучкову, зная уже, что это мать Кротова. Некоторые подходили, чтобы выразить соболезнования. Федор дождался своей очереди и тоже подошел.

– Вы приходили в гостиницу! – воскликнула пани Гучкова. – Я вас помню. Спасибо, что пришли. Это Алекс… Саша по-нашему, мой младший сын. Я так и не успела их познакомить… – Она всхлипнула и поднесла к глазам платочек.

– Мама, не надо, – сказал Алекс-Саша.

– Вы у нас впервые? – спросил Федор по инерции, лишь бы спросить, и тут же сообразил, что вопрос выглядит глупо – конечно, впервые!

Парень смотрел молча, из-за тонированных стекол очков поблескивали глаза. Казалось, он не понял вопроса.

– Сашенька в первый раз приехал! – поспешила пани Гучкова. – Это такая трагедия! Вместо знакомства с братом похороны. Бедный мой Мишенька…

…– Не понимаю я таких поминок, – капитан Астахов делился впечатлениями с Федором постфактум. – Еды мало, закусить нечем.