litbaza книги онлайнСовременная прозаЗапах высоты - Сильвен Жюти

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 ... 68
Перейти на страницу:

Итак, это было. мое решение – подождать еще один день ради душевного спокойствия, ради чувства, что мы совершили все, что в наших силах, чтобы спасти фон Баха, – они приняли его, и оно их погубило.

Мне пора было собираться и уходить. Мы отлично понимали, что высота подтачивает наши силы, хотя и не могли оценить, насколько они уменьшились, но чувствовали, что с каждым днем положение становится все более угрожающим. Кто знает, могли ли мы еще рассуждать здраво?

Я начал спускаться – со всей осторожностью, на какую был способен, тщательно уминая рыхлый снег на подтаявших на солнце ступенях. Когда я добрался до высокого «жандарма», мне пришлось обходить его справа – по скалам, по отвесному скату. Я был на теневой стороне горы, напротив ярко сверкавшей стены Сильверхорна. Я поднял голову и увидел, что выражение Лица изменилось. Один серак на «лбу» обрушился, снег со «рта» сдуло, и теперь там блестел лед. Оно больше не улыбалось: на меня смотрела гримаса ярости, рот был перекошен гневом. Это зрелище так потрясло меня, что я оступился, упал и покатился вниз головой.

На самом деле я, вероятно, споткнулся не только от удивления, у меня просто подкосились ноги от усталости.

Мне, разумеется, не удалось удержаться, мне не за что было ухватиться, но это не имело никакого значения. Я отрешенно наблюдал за своим падением. Внизу меня ждала смерть, это – конец; я видел себя со стороны, словно зритель, присутствующий на спектакле: я падал и бился о стенки узкого кулуара, куда меня затянуло, и в то же время в голову мне приходили самые несуразные мысли и наплывали далекие воспоминания. Я проскочил краевую трещину и очутился в Большом Коридоре, под ним начинался ледник, лезвия сераков должны были разорвать меня на тысячу кусков, но эта перспектива была совершенно не важной; а впрочем, у меня еще было время. Мое падение, которое длилось не больше нескольких секунд, показалось мне вечностью.

Я пересек зубцы сераков самым простым в мире способом: по центру ледника, где проходил невидимый желоб, по которому скатывались лавины, проложившие тут подобие бобслейной дорожки – я легко, будто играючи, плыл по ее извивам.

На чистом льду я набрал большую скорость, а последний поворот выбросил меня в пустоту, и тело беспомощно закружилось в воздухе.

На этот раз мне конец, заключил я без малейшего волнения.

Я упал в мягкий сугроб – на снег, покрывавший скалы за ледником. Траектория моего падения позволила мне приземлиться под очень острым углом – подобно удивительным прыжкам летающих лыжников, так что удар оказался страшным, особенно потому, что со всей очевидностью подтвердил, что я пока не умер, а значит, мои страдания еще не закончились.

В общем, кроме обмороженных, потерявших чувствительность ног, у меня на теле не осталось живого места, все болело, но я убедился, что ничего не сломано. Мне удалось в полубессознательном состоянии скатиться почти до второго лагеря, где я надеялся получить помощь. Но лагерь был пуст. Никого.

Куда делись Абпланалп и Им Хоф? Спустились в базовый лагерь? Поднялись в лагерь-четыре? Я до сих пор этого не знаю, так же как мне неизвестно, как они погибли. Я был настолько измучен и потрясен, что мне даже в голову не пришло изучить их следы, которые, может быть, открыли бы мне эту тайну. Наиболее правдоподобной гипотезой мне представлялось то, что они поднялись в четвертый лагерь как раз тогда, когда я спускался, и не видели моего падения. В сущности, меня тогда занимали более эгоистичные соображения: я остался совершенно один, весь израненный (бока, руки, ноги – все мое тело было сплошняком покрыто черными синяками), и чтобы спуститься в базовый лагерь, мне предстояло преодолеть ту единственную часть нашего маршрута, которую мы всегда проходили в связке, – Лабиринт.

Ночью меня разбудила начавшаяся метель. Пришлось выбираться из спальника, одеваться и выходить наружу укреплять палатку.

К счастью, в некотором смысле мне повезло: обмороженные ноги избавили меня от самой тягостной операции – ложась спать, я не решился снять ботинки, боясь, что не сумею их снова надеть.

Назавтра снег сыпал весь день.

Я думал о тех, что остались в лагере-четыре, запертые бурей в своем хрупком убежище. Наверное, они пьют чай и беседуют, чтобы скоротать время.

В одной палатке – проводники, в другой – «господа». Если оба проводника, как я полагал, поднялись наверх, их там шестеро, скученных в тесноте двух палаток.

Я тоже коротал время за чаем и беседой с самим собой. Этот вынужденный отдых очень помог мне. Мне удалось надрезать и стянуть ботинки. И я заставлял себя часами массировать ноги и растирал фиолетовые нечувствительные пальцы.

Днем, не в силах удержаться от любопытства, я покинул палатку и вышел в метель посмотреть, что происходит снаружи.

Валил снег. Выл ветер. Можно было легко представить себе, что я – в Альпах, если бы не было так трудно дышать.

В пяти метрах уже нельзя было разглядеть палаток. Я прошел еще шагов двадцать; все вокруг стало белым или, скорее, серым. Было в этом сидении в палатке что-то такое, чего я не мог больше выносить. Может быть, просто тревога, которая и погнала меня наружу. С каждым часом положение мое становилось все более гибельным.

Я уселся на снег. Альпинисты часто умирают вот так, в нескольких метрах от укрытия, которое они напрасно ищут часами.

Я задумался. Эта обстановка парадоксально способствовала размышлению. Все исчезло, как не было; даже близость палаток казалась мне лишь одним из вероятных предположений; точнее, я уже почти не верил, что они еще стоят где-то рядом. Все было стерто: ни времени, ни пространства, ни мира – ничего больше не существовало. Одна зияющая абстракция пустоты.

К чему возвращаться? Я не мог ответить на этот вопрос; но прекрасно сознавал, что оставаться здесь означало бы смерть, а возвращение – жизнь. Однако эта причина больше не казалась мне достаточно веской. Я старался безуспешно осмыслить все это. Я думал о своем падении и тех особенных, странных воспоминаниях, которые у меня остались. Но правда ли это были воспоминания? Некоторые из них так походили на эпизоды средневековых романов (а я изучал их долгие годы), и это сходство было таким удивительным, что напомнило мне одну фразу из «Поисков Святого Грааля»: «Ибо сей Поиск откроет то, о чем не смеет помыслить смертное сердце и не может назвать ни один земной язык человеческий». Неужели я действительно видел то, о чем не смеет помыслить смертное сердце и не может назвать земной язык человеческий? Грааль – li graaus, – который я когда-то так хотел отыскать, неужели он так же невероятен, как вершина Сертог? И Герман не спустился обратно, потому что пересек эту невидимую границу?

И все же нечто заставило меня подняться на ноги: холод. Я замерз, и, кроме того, мне подумалось, что высота могла быть причиной помрачения моего сознания. Однако мои умственные способности не казались мне поврежденными, отнюдь; но разве сумасшедший понимает, что его разум поврежден? То, что я был согласен не трогаться с места во время бури, казалось мне теперь отдаленным, но вероятным признаком деградации. Как видно, у меня еще сохранился остаток здравого смысла.

1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 ... 68
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?