— Есть какие-то соображения, доктор Гэллоуэй?

Рут избегает его взгляда.

— Возможно, он у Шоны.

В доме Шоны темно. Рут думает, что она, должно быть, проводит где-то время (с Эриком?), но через несколько минут на пороге появляется одетая в халат Шона. Вид у нее помятый, и даже издалека видно, что она слегка пьяна.

На сей раз к двери идет Джуди. Может, это, как и утрата, тот случай, когда требуется женщина-полицейский. Полицейские, подобно неандертальцам, не производят впечатления особо просвещенных людей.

Шона отступает назад, пропуская Джуди. Рут, оставшаяся в машине, начинает дрожать и подскакивает, когда открывается пассажирская дверца.

— У тебя все в порядке? — осведомляется Нельсон.

— Все отлично, — отвечает она, стиснув челюсти, чтобы не стучали зубы.

— Ты замерзла. Постой. — Он снимает толстую форменную куртку, протягивает ей. — Надень.

— Но это твоя.

Он пожимает плечами:

— Мне не холодно. Возьми.

Рут с признательностью надевает куртку. От нее пахнет гаражом и немного лосьоном Нельсона. Нельсону в одной рубашке, кажется, вполне комфортно. Он переступает с ноги на ногу, с нетерпением дожидаясь возвращения Джуди. Рут вспоминает, как впервые его увидела — он взбегал на холмик к зарытым костям.

Наконец Джуди выходит из дома. Нельсон идет ей навстречу. Они быстро переговариваются, и Джуди возвращается в машину.

— Его здесь нет, — сообщает она Рут. — Шона утверждает, что его не видела. Я извещу все подразделения. Босс распорядился отвезти вас в какое-нибудь безопасное место.

Рут смотрит, как Нельсон садится в машину. «Он дал мне куртку, — думает она, — но не счел нужным попрощаться». И внезапно чувствует себя неимоверно усталой.

— Есть кто-нибудь, у кого вы можете остановиться? — поворачивается к ней Джуди.

Рут оглядывается на дом Шоны. Свет выключен. Девичников для нее там больше не будет.

— Подруга? — спрашивает Джуди. — Родные?

— Кое-кто есть, — отвечает Рут.

Дом стоит в ряду рыбацких коттеджей на набережной неподалеку от Бернем-Овери. Приземистый, побеленный, выдерживающий дождь и ветер с моря. Рут нерешительно топчется у порога, слушая, как волны бьются о волнорез. А вдруг его нет? Тогда придется спать под столом в университете, чтобы в девять ее разбудили мистер Тан и другие аспиранты. В данную минуту это кажется привлекательной перспективой.

Рут оглядывается на полицейскую машину, ждущую на улице. Интересно, не смотрят ли соседи из-за штор?

— Рут!

Она поворачивается и видит силуэт Питера в прямоугольнике света. Рут хочет сказать ему об Эрике и Шоне, попроситься на ночлег, но, к своему крайнему смущению, начинает плакать. Громко, прерывисто, неромантично всхлипывать.

Питер протягивает руку и втягивает ее внутрь.

— Все хорошо, — произносит он. — Все хорошо.

И закрывает за ними дверь.

— Извини, — говорит Рут, сидя на диване Питера. Как во всех снятых внаем домах, мебель кажется неподходящей для комнаты, диван — неудобный.

— Что происходит? — спрашивает Питер, все еще стоя у двери.

— Ты бы сел, — предлагает Рут.

Она рассказывает ему о письмах, о Шоне и Эрике и, наконец, об идентификации по почерку.

— Господи. — Питер глубоко вдыхает. — Ты уверена?

— Да, — отвечает Рут, — и Шона призналась. Они писали эти письма, пытаясь сорвать расследование.

— Зачем им это?

— Дело в том, что одного из студентов Эрика обвинили в убийстве полицейского. Он был признан виновным и покончил с собой в тюрьме. Эрик винит во всем Нельсона, полицейского, который ведет дело об убийстве Скарлетт Хендерсон.

— Почему?

— Нельсон давал показания против этого студента. Его звали Джеймс Эгар.

— И теперь полиция ищет Эрика?

— Да, но он скрылся.

— А что Шона?

— Говорит, что не знает, где он.

Питер несколько секунд молчит, тревожно глядя на Рут.

— Они… полицейские полагают, что Эрик мог убить эту девочку?

— Не исключают этого.

— А как по-твоему?

Рут колеблется с ответом, не зная, что и думать. Она считала Эрика всемогущим, а Шону — своей подругой. Теперь и то и другое оказалось ошибкой.

— Не знаю, — говорит она наконец, — но, вероятно, это так. Автор письма словно бы намекал на то, где похоронено тело Скарлетт.

— Не может это быть совпадением?

Рут думает о загадочном, дразнящем тоне писем.

— Может. В письмах полно разных намеков. В них легко вложить какой угодно смысл.

— С какой стати Эрику убивать ее?

Рут вздыхает:

— Как знать? Может, он думал, что нужно принести жертву богам.

— Неужели ты веришь в это?

— Нет, не верю. Но может быть, Эрик верил.

Питер снова погружается в молчание.

Питер готовит омлет и откупоривает бутылку красного вина. Рут жадно ест. Обед с Шоной кажется столетней давностью. Оба изрядно выпивают, стремясь забыть об открытиях этого вечера.

— Знаешь, — твердит Питер, — я никак не могу поверить про Эрика. Мне он всегда казался настоящим нью-эйджером. Мир, любовь и бесплатные наркотики для всех. Не представляю, чтобы он убил маленькую девочку.

— А что, если он действительно верит во все это — в жертвы и приношения богам? Может, он счел, что нужно умиротворить богов за разрушение хенджа.

— По-твоему, он безумец?

Рут молча взбалтывает в стакане красное вино.

— Кто мы, чтобы решать, что безумно, а что разумно?

— Ты цитируешь Эрика!

— Да.

Рут, сидя на диване, подбирает под себя ноги. Несмотря ни на что, ее начинает одолевать сонливость.

— Ты его любила, так ведь? — спрашивает Питер изменившимся голосом.

— Что?

— Ты любила его. Я все время думал, ты любишь меня, но ты на самом деле любила Эрика.

— Нет, — возражает Рут. — Любила, но как друга. Может быть, как учителя. Я любила и Магду. С тобой было по-другому.

— Правда? — Питер подходит и становится перед ней на колени. — Правда, Рут?

— Да.

Питер целует ее, и ей кажется, что она тает в его объятиях. «Разве это дурно? — спрашивает она себя. — Он расстался с женой, я незамужняя. Кому мы причиним боль?»