Даниэль придвинулся ко мне немного ближе, вдруг тихо охнул и снова отпрянул:

– Ой, что это?

Тут только я вспомнила про камень, который положила на парапет рядом с собой.

– Чудо, – коротко ответила я и подала ему голыш.

Даниэль повертел его в руках:

– Интересная штука. Круг и крест, как на том символе алхимиков.

– Выходит, я нашла философский камень?! – восхитилась я.

– Наверное, можно и так сказать, – Даниэль улыбнулся. – А еще это напоминает мне колесо с четырьмя спицами. Тяжелое!

Он взвесил камень на ладони.

– Тяжкий крест! – Я продолжала каламбурить.

– Твой? Откуда он у тебя?

– Подобрала на пляже.

– Послушай…

Даниэль снова взвесил камень.

– Можно, я его брошу?

– Да пожалуйста! – Я пожала плечами. – Не тащить же его в самолет!

Я представила, какие лица сделаются у сотрудников службы безопасности аэропорта, когда на досмотре они углядят у меня в чемодане килограммовый булыжник, и хихикнула. Но Дэн посмотрел на меня очень серьезно и сказал:

– Спасибо!

– Не за что.

Он широко размахнулся и с силой бросил камень в море. Вода чавкнула: «Глм!» – и снова стало тихо. Мы немного посидели молча.

– Так ты веришь в ангелов? – неотрывно глядя на море, спросил вдруг Даниэль.

Этот вопрос застал меня врасплох.

– Дай подумать… Может, и верю. Только не так, знаешь… Не по-христиански.

– Как это – не по-христиански? – покосился он на меня.

Глаза его в свете близкого фонаря блеснули – мне показалось, весельем.

– Ну…

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

– Для меня существуют три ангела. Я их называю Белый, Черный и Красный.

– Почти как клоуны в цирке! – фыркнул мальчишка.

– Неинтересно – не слушай, – обиделась я.

– Очень интересно. – Он мягко сжал мою ладонь. – Пожалуйста, расскажи!

– Хорошо. – Я больше не стала упрямиться.

У меня уже давно сложилась некая теория, да все не было случая с кем-нибудь ею поделиться.

– Белый ангел – это все чистое, светлое, невинное. Нежное и легкое, как лебяжий пух, но такое же непрочное. Белый ангел добрый, кроткий, чувствительный, наивный и доверчивый. И поэтому он слабый. И еще у него плохое зрение, он совершенно не видит грязи! А со временем и вовсе становится слепым.

– Печальный образ, – коротко прокомментировал Дэн.

– Да. Черный ангел – совсем другой. Он все знает и всем утомлен. Он разочарован, циничен, безутешен, полон горечи и не знает жалости. Он намного сильнее, чем Белый ангел, но его сила не к добру. И к тому же он глух! Звать его, жаловаться, молить, кричать и плакать – все бессмысленно и бесполезно.

– Тем не менее Черный выглядит гораздо героичнее, – заметил Даниэль.

– Наверное.

Я улыбнулась. Мне нравилась эта теория. Она неплохо объясняла перипетии моей собственной судьбы, включая некоторые ее несообразности. Сразу три таких разных ангела – это заведомо обещало конфликт!

– А что же Красный ангел? – Даниэль напомнил, что я не закончила.

– О, Красный! – Я покачала головой. – Это мой любимый. Красный ангел самый сильный!

– Он хороший или плохой?

– Не могу сказать. Красный ангел – это любовь, страсть, азарт и жажда жизни. Он сама жизнь! Он бывает совершенно разным и может абсолютно все.

– Неужели все? – Даниэль тихонько погладил пальцем мое запястье.

Я почувствовала, как по руке вверх побежал горячий ручеек, и закрыла глаза:

– Все!

Еще десять минут прошли в блаженной тишине.

– Знаешь, что там? – Даниэль кивнул на далекие огни.

Они потускнели, потому что поблек глубокий темный бархат ночи. Начинался рассвет.

– Что?

Я знала, но мне было интересно, много ли знает он.

– Там, на другом краю залива, расположен старинный городок Антиб Жуан-ле-Пен. Когда-то он был греческим торговым портом и назывался Антиполис, потом перешел к Римской империи, а с середины четырнадцатого до начала семнадцатого века относился к владениям семейства Гримальди.

– Тех самых Гримальди, что основали княжество Монако? – Я блеснула свежими познаниями.

– Было время, они правили всем побережьем, – кивнул Дэн. – И замок Гримальди в Антибе стоит того, чтобы на него посмотреть.

– Я бы посмотрела, – осторожно сказала я.

– Правда? Тебе интересно? Вот здорово! – Даниэль обрадованно притиснул меня к себе одной рукой. – Никто из ребят не хочет ехать в Антиб, им и вчерашняя экскурсия в Монако показалась скучноватой! А я хочу махнуть туда завтра.

Он машинально посмотрел на наручные часы и поправился:

– То есть уже сегодня. Но только не с самого утра, а во второй половине дня. Ты как? При желании, если не захочется спешить с возвращением, заночевать можно в Антибе. Прямо в замке!

Он наконец посмотрел мне в глаза.

– И ты возьмешь меня? – не отводя взгляда, спросила я.

– Да.

Я могла бы поклясться, что мы оба понимаем скрытый смысл вопроса. Однозначно положительный ответ наполнил меня радостью предвкушения.

– Отлично! Тогда я пошла спать, чтобы набраться сил! – Я легко спрыгнула с парапета и вздернула на плечо сумку. – Когда и где встречаемся?

– В тринадцать тридцать в порту, идет? В четырнадцать ноль-ноль в Антиб отправляется катер с туристами.

– Скоро увидимся!

Секунду помедлив, я дождалась прощального поцелуя. Он был осторожным, легким, почти символичным, но укрепил уверенность в том, что «увидимся» – это не единственный глагол, действие по которому мы вскоре произведем к обоюдному удовольствию.

О том, что в гостиничном номере меня ждет другой мужчина, я вспомнила, лишь когда перешагнула порог. Несмотря на ранний час, Павел уже встал и шумно плескался в ванной.

– Вот черт!

Я тихо выругалась, поставила в уголок за дверью сумку с компьютером, развернулась, бесшумно прикрыла дверь и побежала в кондитерскую за кофе с круассанами. Если Павел проснулся недавно и не заметил моего долгого отсутствия в номере, горячий завтрак сойдет за объяснение, почему я не приветствовала его пробуждение нежным поцелуем.

Мужчины, к сожалению или к счастью, существа в большей степени рациональные, чем эмоциональные, и на них универсальное объяснение «Прости, дорогой. Я тебя люблю!» действует не на сто процентов. Зато вовремя поданная вкусная еда гарантированно смягчает самого жесткого мужчину.