Слышу тихий шорох его одежды, шелест своего задираемого платья и чувствую, как скользит по раскинутым бёдрам нежный шелк. Царевичев вдруг приподнимается с кресла и, обхватив меня за талию, пересаживает со стола на свои колени.

И медленно, осторожно опускает на себя.

У меня вырывается слабый стон, который он тут же ловит глубоким поцелуем. Я вытягиваюсь напряженной струной в ожидании жёсткой страсти, которую он сейчас обрушит на меня, но Царевичев не двигается. Только целует с самозабвенной жадностью и прижимает к себе в кольце собственнически крепких объятий.

— Не спеши, Катя, — шепчет, оторвавшись от моих распухших губ. — Расслабься, маленькая. Я люблю тебя, слышишь? Я тебя люблю.

— Слышу, — отвечаю ему, вся дрожа от противоречивых ощущений. Расслабиться никак не удается. Слишком много всего я чувствую и переживаю в этом крошечном отрезке времени. — Я… тоже… тебя люблю.

Царевичев водит щетинистым подбородком по моей шее и ненадолго замирает.

Потом тянется рукой в сторону стола. Сквозь затуманенное сознание я слышу непонятное шебуршание и не сразу понимаю, что это такое, пока он не вкладывает мне в губы маленькую плитку того самого шоколада. С марципаном.

— Это тоже поможет тебе расслабиться, — с заметно напряжённой улыбкой сообщает он. — Нравится? Не смог удержаться. Никогда не забуду, как ты меня раздразнила этим шоколадом.

— Я не дразнила — от смущения у меня пылают уши. Сладкая плитка мгновенно тает во рту.

Царевичев смотрит на мои губы, как загипнотизированный.

— У тебя тут пятнышко осталось, — серьезно говорит он, уже не улыбаясь.

А потом затягивает меня в самый восхитительный поцелуй, который когда-либо у нас был. По-настоящему сладкий. Шоколадный.

Блаженство нашего слияния расцветает во мне новыми красками. Царевичев чувствует это и больше себя не сдерживает — стискивает в своих объятиях с нетерпеливой нежностью и страстным голодом. Наше дыхание смешивается воедино… короткие рваные вздохи… яркий вкус шоколада на языке… и бесконечная нега во вздрагивающем теле.

Господи, какой же он…мой. Наконец-то мой. Такой сильный. Такой внимательный, такой любящий.

Мой собственный босс. Любимый хищник, который позволил себя приручить добровольно, но и меня саму присвоил с непреклонной, характерной для него властностью, в рабочем кабинете, откуда привык править миром собственного бизнеса.

Ведь босс всегда берёт своё, как и обещал.

Глава 33. Царевичев. Баллада о Золушке

Свадебная вечеринка в самом разгаре. Кажется, гости и не думают разбегаться до самого утра. Куда ни глянь — везде группки оживленно болтающих людей.

— Артём, кажется, кто-то будет выступать, — говорит Катя, и ее руки стискивают его локоть крепче. Ну как крепче… не сильней, чем лапки котенка, но он чувствует каждое движение ее нежных пальчиков так, словно к ним привязана сама нить его жизни. И то, что случилось между ними совсем недавно, до сих пор лихорадит и будоражит все мысли, вызывая желание как можно скорее утащить его неопытную, но фантастически соблазнительную Золушку к себе домой и повторить всё заново.

Только гораздо дольше и обстоятельнее. Но торопиться нельзя. Наберись терпения, идиот, она же совсем новичок в этих делах!

— Да, — говорит он, подавив досаду на самого себя за дикую ненасытность, которую ещё какое-то время придется сдерживать. — Морозов решил сделать тебе свадебный подарок в виде песни.

— Да? — удивляется Катя и немного растерянно улыбается. — Как это мило с его стороны.

Он смотрит на нее искоса — неотрывно, нежно, голодно… и молчит.

Ему до сих пор нелегко справляться с щемящим наваждением в сердце, которое поселилось там с тех пор, как он впервые понял, что попал. Втрескался в эту наивную девушку, словно мальчишка, и ничего с этим поделать не в состоянии.

Потому что каждым своим движением, каждым словом и взглядом она пленяет его так, что сопротивляться невозможно. Нереально.

Если бы он верил в магию, то мог бы подумать, что его приворожили.

Впрочем, так оно и есть. Катя приворожила его к себе, только этот приворот — она сама, ее природная суть. Очарование естественности, чистота взгляда, невероятное бескорыстие, которое потрясло его ещё при самой первой их встрече.

Этого не может быть, думал он тогда. Ну не существует в мире таких людей. Тем более женского пола!

Однако он ошибался.

Она существует, и он никогда ее не отпустит Будет беречь и сделает так, чтобы у нее никогда даже мысли не возникло усомниться в их отношениях. Однажды он уже совершил ошибку. Решил пойти привычным лётким путем, добиться желанной женщины, несмотря на свое женатое положение… и даже не подумал, что она сама к этому относится куда более строго, чем он сам и большинство его знакомых.

Но больше этого не повторится. В тот раз хватило.

Осознание того, что он потерял Катю, эмоционально подкосило так, что Морозов был впечатлён. И, как многие творческие натуры, свое впечатление он выразил в шутливой балладе, которую наспех набросал уже на следующий день. Правда, на тот момент, там была всего парочка куплетов, — но к нынешнему торжеству золотой голос «Морозного клана» уже явно добавил новые.

— Эй, Царевич! — слышит он голос Боярки и мгновенно задвигает сентиментальные мысли подальше. А заодно и саму Катю под прикрытие своей спины.

С этим шалопаем надо держать ухо востро. Пикапер недоделанный, чтоб его. Мало ли вдруг начнет на Кате свои штучки отрабатывать в шутку, а она по наивности поддастся. Или нет? Лучше не рисковать.

— Не ревнуй, — тихо говорит она, будто мысли его прочитав. — Мне никто не нужен, кроме тебя, Артём.

— Екатерина Николаевна! — влезает нарочито серьезный Боярка, и Царевичев раздраженно стискивает зубы. — Морозов приглашает послушать одну песенку, персонально для вас, так сказать. Для молодоженов. Я ее уже слышал и ответственно заявляю, что это шедевр романтического разжижения мозга.

— Заткнись, Бояров. И топай уже куда-нибудь, а? Вон твоя помощница нарисовалась.

— Где? — Боярка на удивление резво начинает вертеть головой и удивительным образом теряет интерес к поддразниванию насчёт текста песни.

Несколько громких пробных аккордов заставляют толпу гостей качнуться в сторону сцены и уплотниться там.

— Идём, — Царевичев берет Катю за руку и подводит к центральному столику прямо напротив импровизированной сцены. — Песенка неплохая, кстати. Типичная Фолк-баллада… романтическая. В целом ничего, слушать можно.

Он притягивает ее к себе на колени и обнимает за талию. Катя доверчиво прижимается щекой к его груди. Как же приятно пахнут ее волосы.

А голос Морозова уже летит над сценой на волнах электрогитарной мелодии. На мгновение музыка замирает, и он говорит в зал:

— Друзья мои, эта баллада посвящается