Настала очередь второго мешка. Алиция, по своему обыкновению, отказывалась браться за него, на сей раз предлагая сначала поесть. Не одна она проголодалась, но мы держались стойко.

Этот мешок вскрывался в более торжественной обстановке, поскольку мог содержать в себе сюрпризы. Вот что в нем оказалось:

всевозможные стиральные и чистящие порошки – железная позиция всех котов в мешках;

двенадцать пар новеньких колготок, тоже обязательная принадлежность всех кошачьих мешков;

множество кусков туалетного мыла, одно даже в мыльнице; одна пара утренних бархатных туфель, с помпонами, новая;

один перочинный нож с двенадцатью всевозможными приспособлениями;

восемь мячей для гольфа в полотняном мешочке;

шесть мотков шерсти отличного качества, но жуткого розово-младенческого цвета;

теплые штанцы, шерстяные, несомненно дамские, в мелкие красные и фиолетовые цветочки, размер XXL, новенькие, в фабричной упаковке;

одна мужская сорочка «поло» с длинными рукавами, тоже новая;

килограмм кускового сахара;

мужской купальный халат;

семь фломастеров

и одна чудесная настольная зажигалка фирмы «Ronson», вполне исправная.

Алиция высказалась с некоторым сомнением, глядя на этих «котов»:

– Все это мы, пожалуй, можем предъявить Аните. Никаких секретов. Ну как я могу такие вещи выбрасывать? Вот это, скажем, – ткнула она в цветастые штаны. – Приедет ко мне толстая баба, замерзнет у нее… это место, а тут – как специально для нее куплены. Или, – она потрясла мешочком с гольфовыми мячами, – приедет кретин, который как раз растерял все свои мячи…

– Слушайте, давайте сначала пособираем с пола шарики, – предложила Мажена, – ведь можно поскользнуться и ногу сломать.

Павел никак не мог оторваться от горы «котов».

– Вы и в самом деле думаете, что из-за такой ерунды станут убивать человека? Ведь это надо быть ненормальным. Я уж скорей поверю Зенончику с его итальянкой. Она не из Сицилии, случайно?

– Алиция, где у тебя щетка? Шарики лучше всего замести, а не собирать вручную. Если щетки нет – какой-нибудь картонкой сгонять в одно место.

Щетка оказалась в котельной, рядом с ней валялась, весьма кстати, распотрошенная картонная коробка, два куска которой мы прихватили.

Входящая Анита застала весь наш коллектив на четвереньках за работой. Собирать шарики оказалось очень трудно. Даже при заметании щеткой они увертывались и разбегались куда попало. Один умудрился забраться под ковер, а я на него наступила. Так он вылетел оттуда как пуля и угодил прямо в чашку с кофе, который пила Алиция. Чашка лопнула.

– Ничего страшного, – успокоила нас хозяйка. – У меня пропасть таких чашек.

Мажена украдкой выбросила лопнувшую и поставила перед хозяйкой новую чашку.

* * *

Уже при входе Анита увидела заваленный всяческим барахлом стол, глаза ее блеснули, и она ринулась к нему. По дороге отфутболила всего один шарик – везет же ей! – и в волнении констатировала:

– Нашли сокровище?

– Как видишь, – ответствовала хозяйка. – Считаешь, этот кот в мешке стоит преступления?

– Ну, так сразу не скажу… Может, в восемнадцатом веке какой-нибудь негр из Центральной Африки и пошел бы ради него на убийство…

– …несомненно соблазненный панталончиками…

– …да нет, скорее шариками.

На большее у Алиции терпения не хватило.

– Ну, хватит. Посередине комнаты шариков не видать, а по углам пусть валяются. Беата, вылезай из-под стола. Может, мы бы все же поели?

Зенончик поспел к самому концу завтрака-обеда, так что вся еда была уничтожена вчистую. Анита очень жалела, что может сообщить нам только одно: у Йенса есть алиби. Больше ей ничего не удалось узнать. Подробности полицейский пресс-секретарь скрыл от нее, но она сама догадалась, что роковой вечер Йене провел среди людей, так что не мог участвовать в убиении супруги. Для нас это не стало сенсацией, мы почему-то все делали ставку на итальянку, полагая, что убийство было совершено в состоянии аффекта.

Кошачьим мешком Зенончик заинтересовался еще больше Аниты и болтал без остановки. Он охотно принял в подарок две пары шелковых носков и был очень недоволен тем, что за весь день мы обработали лишь один мешок. Второй не в счет, он уже был вскрыт раньше. Он настоятельно допытывался, где же стоял этот мешок, раз сто спросил, так что Алиция не выдержала и сказала ему – в последней комнате. А если его, Зенончика, не устраивает темп, в котором мы работаем, пожалуйста, она разрешает ему лично расчистить, скажем, одну треть мастерской.

Предложение тут же охладило искателя. Нет, ему не хочется расчищать ателье, ему бы хотелось найти книгу сестры, может, в телевизионной комнате, может, в гостиной, может, в комнате Алиции…

Упоминание комнаты Алиции было непростительной ошибкой. Это до такой степени разозлило Алицию, что она тут же потеряла всякое сочувствие к этому придурку. Хорошо, что мы успели поесть, иначе она выхватила бы у Зенончика кусок изо рта – самое большое для него наказание. Зато меня при упоминании комнаты Алиции неожиданно осенило. Почему вчера, рассуждая о поисках таинственных фамильных документов, мы обе не подумали о комнате Алиции? Где, скажите вы мне ради бога, она могла спрятать столь дорогие для нее документы, как не в этом святилище, почти никому не доступном? Ну, могла войти Мажена и вытащить из-под кровати журнал. Ну, могла войти я и взять с полки план города или автомобильный атлас Европы. Однако всегда мы просили разрешения и заходили лишь на минутку. Можно сказать, она спала на своих секретах, а чтобы разобрать бардак в ее комнате – это заняло бы не меньше времени, чем даже в ателье. И даже если добавить котельную.

Ни слова не проронила я на эту тему до тех пор, пока часть гостей не уехала, а часть занялась друг другом. Причем на этот раз в сад пошли Павел и Беата. Мы с Алицией остались в доме. Коты поняли, что территория свободна, осторожно, но с достоинством вступили в дом и разлеглись на своих любимых местах.

И тут я сказала Алиции свое мнение о ее комнате. Она, погруженная в свои размышления, в ответ лишь грустно покачала головой.

– Да, был такой момент, давно, лет семнадцать назад, когда я сама об этом думала. Но отказалась от идеи спрятать бумаги у себя, не знаю, может, это что-то ненормальное, но я никому не могла доверять. Не потому, что меня окружали сплошные свиньи, но у людей может быть своя точка зрения, могут меня не послушать, могут что-то изменить из лучших побуждений, считая, что я не права… А твое представление о святилище… знаешь, просто смешно. Думаешь, скажу – не входите без разрешения, и что, никто не войдет? К тому же люди любопытны… Честный человек знает о себе, что ничего не украдет, ничего не возьмет без спросу, просто войдет и посмотрит. И раз он человек честный, считает, что имеет право войти даже без моего разрешения, ведь вреда мне не нанесет. А если я держу грязное белье на видном месте? Это я привожу вопиющий пример, ты не думай.