В самом верху моей ленты — твит с аккаунта драмкружка школы Пресвятого Сердца.

«Наш новый режиссер, Симона Гарсия-Хэмптон, ВИЧ-инфицирована. Это правда, потому что я видел, как она ходит на лечение в больницу Святой Марии. Считайте, что вас предупредили».

Под этим твитом тянутся сотни упоминаний.

«@MattlegQuagga: [гифка с брезгливой гримасой Стива Карелла]»

«@Purebob7777: О господи, мне теперь что, сдавать анализы?????»

«@TinyAngel: Может это и слух но я даже не знаю»

«@Heydayfix_97: Ой-ой-ой!! Нам должно быть не все равно, что она наделала ошибок?»

«@Bellswas: вот что получается если спать с кем попало да мы даже не знаем откуда она взялась»

Телефон дрожит в руках, слезы застилают глаза. Я все убеждала себя, что до этого не дойдет, и вот это случилось. Я думала, что смогу это остановить, если буду… Что? Гордиться собой, потому что поцеловала парня? Боже, какая же я идиотка.

Ноги сами несут меня в гостиную. Не могу ни на кого смотреть. Я не могу себя выдать. Еще не хватало расплакаться при бабушке, чтобы она держала меня в объятиях, пока не закончатся слезы.

— Симона? — Майлз протягивает ко мне руку, но я отшатываюсь. Не знаю, как ему объяснить. Да он и не поймет. И остальные тоже. Даже я не понимаю.

Дейв все еще ругается с отцом в другой комнате. Я слышу, как кто-то пытается мне что-то сказать, но не могу разобрать слова. Будто мир вывернулся наизнанку. Ноги выносят меня на улицу, в вечернюю прохладу. Я обхватываю себя руками, изо всех сил пытаясь не разрыдаться. Уже щиплет глаза; по щекам текут слезы.

Какая же я дура. Дура, дура, дура. Все будет в точности как в пансионе Матери Божией Лурдской, и я ничего не смогу с этим сделать. И куда мне теперь? Наверное, придется закончить одиннадцатый класс здесь, потому что переводиться уже поздно. А на следующий год… Какие еще есть варианты?

— Симона! — раздается раздраженный голос папы. Должно быть, он шел за мной. — У нас уже и так тут напряженная ситуация с Дейвом. Теперь еще ты закатываешь истерику.

Закатываю истерику? Часть меня хочет огрызнуться в ответ, но другая — бо́льшая часть — слишком устала.

Я разворачиваюсь и вижу, как он держится одной рукой за лоб, а вторую упер в бок. Я молча утираю рукавом глаза. Я не могу с ним говорить, особенно когда он на взводе. Только не сейчас. Ума не приложу, что мне делать. Как Джесс мог так ужасно со мной поступить? И все потому, что мне понравился Майлз — как я посмела…

— Пап, — говорю я, шмыгая носом. — Они знают.

— Они? Кто — они? — Его взгляд становится жестче. — И что именно знают?

— Я… Один парень, из драмкружка. — В горле ужасно пересохло. — Он… Он написал обо мне в твиттере. Про меня. Теперь все знают, что у меня ВИЧ, и думают, что я омерзительна.

Сквозь слезы я с трудом рассказываю ему все с самого начала. Стоя на улице в одной футболке, я чувствую себя совсем маленькой. ВИЧ мог меня убить, но ему не удалось. Я сильнее его — но не могу вынести какие-то твиты от неизвестно кого.

На долю секунды лицо папы теряет всякое выражение. Затем:

— Я звоню в эту гребаную школу!

Не дожидаясь меня, он устремляется обратно в дом.

Может, несколько лет назад я бы поверила, что он сможет все исправить. Когда я была маленькой, я верила, что папа может все на свете. Среди воспоминаний, надежд и страхов моего детства одну лишь эту веру я хотела сохранить, но не смогла. Может, сохрани я ее, мне бы сейчас не казалось, что рушится весь мир.

Что и говорить, в этом году День благодарения выдался необычным. По словам дедушки, Майлз еще долго не уходил после того, как мы с папой исчезли наверху. Бо́льшую часть выходных папа провел в разговорах по телефону и шушуканьях с отцом внизу. Такое чувство, что все хотели со мной поговорить — тетя Камила, дедуля, бабуля, — но никто не знал, что сказать. Хоть тетя Камила и пожаловалась на твит, ей не удалось заставить твиттер его удалить. Да это бы и не помогло. Уверена, что по рукам уже ходит куча скриншотов, как жвачка на скучном уроке.

Я подумываю отключить телефон. Его разрывают сообщения от ребят из драмкружка и знакомых, у кого я списывала домашку, — дурацких типа «Мне провериться на ВИЧ?», но и странным образом приятных типа «Я за тебя молюсь