Потому что я не виноват в смерти Игоря. Да, конфликт случился из-за нас с Настей, но он бы в любом случае произошел, я уже тогда хотел эту девушку в своей жизни. Спустя четыре года ничего не изменилось, мама. Подумай крепко, чего ты лишаешься. Вы с отцом рискуете остаться без сына и внука. Ладно, можете не принимать Настю, но мое продолжение… Как можно так категорично относиться к ребенку?

— Вова, я… У тебя действительно все так к ней серьезно? Отец говорил совсем иное…

Даже не интересно что, но вслух я произношу другое:

— Отец скажет что угодно, потому что понимает: я отдам Прохорову все до копейки, чтобы разорвать все связи. Что и собираюсь сделать. Каждый будет сам по себе.

— Папу хватит удар, еще одну операцию он не переживет…

— А я, по-твоему, переживу, что мой ребенок будет расти без отца, а я сам — жить с нелюбимой женщиной? Пусть уж как-то постарается вынести. Все мы четыре года назад сильно ошиблись, теперь кто-то должен это исправить. И лучше бы ты думала, как мне помочь, а не о том, что отец останется без денег. Его лечение и вашу старость я обеспечу. Но если вы не измените своего мнения, то не представляю, как мы будем дальше общаться. Я собираюсь купить нам с Настей и Денисом жилье за границей. Думаю, это наилучший расклад, который всех в итоге устроит.

— Сынок… — На глаза матери опять наворачиваются слезы.

Я крепко обнимаю ее и целую в макушку.

— Подумай еще раз хорошо, мам. От папы я не жду принятия, но ты же всегда была на моей стороне. Что изменилось? Почему ты не рассказала тогда о Настиной беременности? Неужели не понимаешь, как мне сейчас больно? Это же просто ребенок. Который нуждался в любви отца.

Мы, обнявшись, сидим у двери в реанимацию, пока не появляется лечащий врач отца. Мать ненадолго пускают к нему, а я идти отказываюсь.

Не могу. Как и простить ему, что скрыл от меня беременность Насти, отправив ее на аборт. Сказать матери то же, что и отцу несколько дней назад в его кабинете, язык не поворачивается. Да и кому она нужна теперь, эта правда? Родители предали меня.

Но кого по-человечески жаль в этой ситуации, так это Полину. Нам обоим сейчас придется начинать с нуля, вот только у меня будет поддержка в лице Насти, а Полина останется совершенно одна. Под прессингом амбициозного и жестокого отца, который тут же начнет подбирать ей новую партию, ища, с кем бы слить свои необъятные капиталы. Но прежде всего, конечно, попытается предостеречь меня от «опрометчивых шагов».

Домой возвращаюсь поздно вечером. Созваниваюсь по видеосвязи с Лаской и Денисом. Долго ворочаюсь в кровати и лишь потом засыпаю. Время тянется слишком медленно.

Проходит две недели, прежде чем отцу становится лучше. Я активно пытаюсь решить вопрос с Прохоровым мирным путем, но в день подписания документов происходит непредвиденное.

Михаил Николаевич звонит рано утром и сообщает, что его дочь, пока еще моя жена, попала в аварию на Бали. Получила серьезные травмы и находится сейчас в больнице. Никогда не верил в судьбу, но что это, если не она? Стоит нам с Настей немного себя отпустить, поверить, что все будет хорошо, как случаются какие-то несчастья. И это накануне развода!

— Если ты хоть немного уважаешь мою дочь, которая все еще любит тебя и не может пережить боль предательства, то пойдешь на уступки и отложишь ваш развод на неопределенный срок. Хотя бы до той поры, пока Полине не станет лучше, — говорит Прохоров со стальными интонациями. — Иначе не будет никакого подписания бумаг и твой отец лишится своей доли. Я об этом позабочусь.

Слушаю угрозы Михаила Николаевича вполуха, а перед глазами возникает билет на самолет, который я купил, чтобы полететь к Насте и сыну. Не видел их почти месяц и дико соскучился. Мне жаль, что Полина попала в больницу, но поехать к ней — значит дать надежду. В данной ситуации это недопустимо. Оттягивание неизбежного.

— Михаил Николаевич, — начинаю, дав себе время, чтобы немного успокоиться и говорить ровно. — Я пытался быть хорошим мужем для вашей дочери, но у нас с Полиной ничего не получилось. Если нужна помощь в уходе, поддержке, то я сделаю все от меня зависящее, чтобы Полина встала на ноги. Но только как бывший муж, которому небезразлична ее судьба. Вы не имеете права давить на меня, тем более низко с вашей стороны в день подписания бумаг опускаться до шантажа и угроз. Наши отношения с Полиной не должны никого касаться.

— Вот как, — хмыкает Прохоров.

Повисает недолгая пауза.

— Извини, Владимир, — продолжает Михаил Николаевич. — Подписание сегодня не состоится, у меня заказан самолет. В отличие от некоторых, Полину я не оставлю. Но ты можешь реабилитироваться в моих глазах. У тебя три часа на то, чтобы расставить приоритеты и поехать со мной. Баб, которые нарожают тебе детей, полно, а таких, как моя дочь — больше не будет. Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.

После услышанного никакого мирного соглашения с Прохоровым можно не ждать, он утопит бизнес отца. Поскольку не привык, что его решения оспариваются или подвергаются сомнениям. Тем более — не выполняются.

Глава 38

— Просыпайся, соня, — доносится звонкий голос подруги. — Ты вообще собираешься отрывать голову от подушки? Как медведь впала в спячку.

— Ты бы не могла потише разговаривать, — прошу я.

Алена пытается стащить одеяло, но я дергаю его обратно.

— Насть, ну это же ни в какие рамки…

— Только не надо мне проповеди читать, — перебиваю подругу. — Не хочу я улыбаться и радоваться своей прекрасной и стабильной жизни. Хочу спать, а ты мешаешь.

Накрываюсь одеялом, давая Алене понять, что и сегодня не выйду из номера.

Слышится протяжный шумный вздох. Повисает пауза, а потом ее заполняет звонок. Такая мелодия у Алены стоит на Нелли.

— Да, привет, Ноль. Нет, одна буду. Нас тут подруга бросила. Ну как подруга, теперь она наша общая знакомая. Так что в ресторане будем вдвоем. Принарядись как следует. Я тоже сейчас пойду наводить марафет.

Алена еще какое-то время обсуждает с Нелли их планы, чем очень интригует. Я сажусь в кровати, тру сонные глаза.

— Ноль прилетела? — удивляюсь, что пропустила мимо ушей такое событие

— Представляешь, еще вчера! — подтверждает Алена.

— Ты не говорила…

— Несколько раз. Насть, что с тобой происходит? — Она впивается в меня внимательным взглядом.

— Все в порядке, — вяло отзываюсь я.

— Точно?