— О чем ты только думаешь?

Я пожала плечами и не отрывала взгляда от своих кроссовок. — Я не знаю.

Джонни тяжело вздохнул. — Что мне с тобой делать, а? — Протянув руку, он обхватил меня за талию и притянул вплотную к себе. Моя голова дернулась вверх сама по себе, дыхание стремительно вырвалось из легких. — Держи свою хорошенькую головку высоко, Шэннон, как река. — Заправив прядь волос мне за ухо, он коснулся моей щеки костяшками пальцев. — Мне немного трудно понять, что делать, когда я не могу оценить тебя. — Он провел большим пальцем по моему подбородку, его горячие голубые глаза встретились с моими. — Я не смогу прочитать тебя, если ты не посмотришь на меня.

— Хорошо, — согласилась я, а затем пошла на попятную. — Подожди, а?

— Твои глаза, — сказал он грубым тоном. — Они нужны мне при себе.

Я прерывисто выдохнула. — Правда?

Джонни медленно кивнул, крепче сжимая мою талию. — Как еще я могу узнать, о чем ты думаешь?

— Я не знаю, — выдохнула я, грудь теперь поднималась и опускалась немного быстрее, его близость сеяла хаос в моих внутренних проводках. Не в силах остановиться, я протянула руку и положила ее ему на грудь, сопротивляясь желанию зарыться пальцами в ткань его толстовки. — Ты мог бы просто спросить меня?

— Я спрашивал тебя, но ты мне не сказала, — поправил он мягким и уговаривающим тоном. — Я спросил тебя, что ты хочешь сделать, но ты и этого мне не сказала. — Мой пульс бешено подскочил, когда он наклонился ближе и прижался своим лбом к моему. Легкого, как перышко, контакта было слишком много и даже близко недостаточно, и все это на одном дыхании. — Мне нужно, чтобы ты взяла инициативу в свои руки, Шэннон, — прошептал он. — Ты должна сказать мне, чего ты хочешь от меня. — Я чувствовала, как сильно бьется его сердце в груди. Ритм, казалось, совпадал с моим. — Потому что я не совершаю с тобой никаких ошибок.

Поцелуй меня, Джонни.

Поцелуй меня.

Я хочу, чтобы ты поцеловал меня!

Когда я не ответила, потому что, честно говоря, не могла произнести слова, которые сформировались у меня в голове, Джонни улыбнулся и отступил на шаг.

— Пойдем, — сказал он, слегка печально покачав головой. Взяв меня за руку, он повел меня в гостиную. — Спешить некуда. — Без костылей его движения были скованными и медленными. — Ты можешь сказать мне, когда будешь готова. — Толкнув дверь гостиной, он жестом показал мне идти впереди него. — Я никуда не собираюсь.

Чувствуя головокружение, легкое дыхание и сильное разочарование, я отпустила его руку и вошла внутрь, ощущая отсутствие его прикосновений до самых кончиков пальцев ног.

— Ты можешь сесть, Шэннон, — сказал Джонни, когда я остановилась возле дивана. Он чопорно подошел к окну и задернул шторы, погрузив нас в полумрак, прежде чем направиться к телевизору. — Все в порядке.

Не говоря ни слова, я опустилась на диван и не отрывала взгляда от ревущего огня, впитывая тепло, тишину и покой.

— Какая твоя любимая начинка для пиццы?

Я подняла на него глаза. — Что?

— Пицца, — повторил он, вытаскивая телефон из кармана и нажимая на экран. — Какая твоя любимая начинка? — Стоя перед камином, он включил огромный телевизор, а затем повернулся ко мне лицом, прижимая телефон к уху.

— Э-э, ананас, — пробормотала я. — Для чего это тебе?

Он в ужасе уставился на меня. — Ты серьезно?

— Что? — Я покраснела. — Это восхитительно.

Подавив дрожь, он начал говорить в трубку. — Эй, могу я оформить заказ на доставку?

— Что… подожди, ты не обязан этого делать…

— Выбери фильм, — одними губами произнес он, указывая на пульт на кофейном столике, прежде чем продолжить заказывать еду человеку на другой линии.

Ошеломленная, я взяла пульт и сделала в точности то, что мне сказали, прокрутив миллион каналов, которые у него были, и остановившись на первом фильме, который я нашла.

— Еда будет подана через полчаса, — объявил Джонни, когда его телефонный разговор закончился.

— Ты не должен был этого делать, — прошептала я, униженная. — Я имею в виду, покупать мне еду.

Джонни долго смотрел на меня, прежде чем выдохнуть. — Да, мы больше этим не занимаемся.

— А? — Я уставилась на него широко раскрытыми глазами и окаменела. — Ч-что ты имеешь в виду?

— Я собираюсь угостить тебя ужином, Шэннон. — Сократив расстояние между нами, он опустился на диван и повернулся ко мне лицом. — Иногда мы будем ужинать здесь, а иногда выходить куда-нибудь, но это будет обычным делом, так что не переусердствуй, хорошо?

Я понятия не имела, как на это реагировать, поэтому просто кивнула. — Хорошо.

— Сегодня дерьмовая пицца, — вздохнул он. — Потому что я не умею водить, а все хорошие заведения в городе закрываются рано по понедельникам, но в следующий раз я сделаю лучше.

— Мне не нужно лучшего, — тихо сказал я. — Я люблю пиццу. — И я люблю тебя.

— Может, и нет, но ты заслуживаешь лучшего, — тихо сказал он.

— Я ничего не могу дать тебе взамен, — выпалила я, чувствуя, как жар поднимается по моей шее. — Я не могу угостить тебя ужином или заплатить за кино, — добавила я, вспоминая фильм, на который он водил меня смотреть. — Я хочу. — Я опустила голову, слишком открытая в этот момент, чтобы выдержать его взгляд. — Но я просто не могу.

— Если бы у тебя в заднице был миллион фунтов, я бы не заставил тебя платить за меня, — перебил Джонни, приподнимая пальцами мой подбородок. Его голубые глаза сверлили мои, пока он говорил. — И ты можешь называть это сексистским или старомодным образом мышления, но, честно говоря, мне на это насрать. Если мы едим вместе, я кормлю тебя.

— Это немного, — тихо сказала я. — Я имею в виду, старомодно.

— Да? — Джонни пожал плечами. — Тогда ты можешь винить в этом мою маму.

— Я бы сказала, что она проделала довольно хорошую работу, — выдохнула я, вздрогнув, когда он погладил мой подбородок большим пальцем.

— Да? — Он улыбнулся и наклонился ближе. — Насколько хороша работа, как ты думаешь?

— Я бы поставила ей все оценки, — прошептала я. — Определенно десять из десяти.

Его глаза сверкнули. — И я бы поставил тебе высшие оценки.

— Я?

— Всегда ты, — прошептал он, переводя взгляд на мой рот. — Мне это нравится. — Его большой палец провел по крошечной ямочке на моем подбородке. — Это чертовски восхитительно. — Его взгляд вернулся к моему рту, и он зажал нижнюю губу зубами, сильно прикусив, прежде чем со стоном отпустить ее и откинуться назад.

Я подавила собственный стон, опустошенная тем, что потеряла его прикосновение.

Оторвав от меня взгляд,