Перечень выявленных недочётов и замечаний лётчиков я изучал долго. Для И-26 отмечается удобство пилотажа, доступность машины для освоения. Но проблемы с планером, чего нет у других машин. С двигателями проблемы у всех, кроме И-185. Это и понятно — тупоносый не нуждается в водяном охлаждении — целой системе, которую нужно вписать в фюзеляж. Но тут более всего проблем у И-301 — жарко в кабине. К тому же этот аппарат уличён в заметной тяжеловесности — маневренность у него неважная и разгоняется он медленно.

Что к этому добавить? Вообще-то тот факт, что в стране дела с двигателями обстоят непросто — это я знаю по собственному опыту. Маломощные более-менее доступны, средней мощности — с грехом пополам. А уж как нужен посильнее — совсем зарез. Наверняка и в авиастроении дела сложились похоже. Но, опять же ничего предугадать я не смогу.

На этом я остановился и принялся ждать новых результатов испытаний. Меня привозили на лётные поля и я смотрел за взлётами и посадками, ничего, по существу не понимая в происходящем. Только обратил внимание на один момент — испытания И-185, отстающего, идут скорее. Бывает и два полёта в день. И три, и четыре. Авторы явно торопятся нагнать конкурентов.

Вот и результаты измерения его скорости появились — хорошие цифры. Кстати, испытания в какой-то мере выявляют и эксплуатационную надёжность машины, и тут мои симпатии явно на стороне тупоносого. Пора докладывать — ничего я больше не пойму в этих самолётах.

Так и присел я на краю лётного поля, вспоминая, не упустил ли чего. Ясное дело, фамилии конструкторов я так и не знал — по моей просьбе Веня держал их о меня в секрете. Дело в том, что если по индексам я про эти машины ничего не помню, то, как только прозвучат фамилии авторов — тут же соображу, как они назывались. И, разумеется, сделаю выбор на основании послезнания. Но будет ли это правильно? Я ведь почему не читаю газет? Потому что пишут в них то, что кому-то выгодно. Не скажу, что намеренно искажают факты, но картинку всегда подают отражающую чьё-то мнение. Одно умолчали, другое повторили несколько раз, меняя ракурс подачи. Умеют журналисты убеждать — этого у них не отнимешь. А мне требуется выдать объективную картинку, опирающиеся на голые факты. И вот эти факты необходимо надёжно отделить от всего умозрительного или обобщающего, нанесённого на историю авиации многолетними пересказами, проявлением симпатий или антипатий и желанием сгладить впечатление от допущенных просчётов.

Не любят люди проводить работы над собственными ошибками — так что моё послезнание — опасная вещь. Оно может запросто привести меня на тот путь, которым события развивались в предыдущей реальности, реальности моего будущего — я невольно пойду проторённой тропой. Но в том, что этот путь оптимален — не уверен.

Насколько я помню в начале Отечественной наша авиация успехами не блистала и про то, что в этом виновато отставание в самолётах, упоминалось не раз. А ведь в войну старались не начинать новых разработок — то есть упорно доводили до совершенства ранее начатые модели. Скорее всего — эти самые.

Что же мне делать? Разумеется, скорее всего я должен назвать модель, которую проектирует Лавочкин. Думаю, это единственный тупоносый самолёт под шифром И-185. Тем более, что он ещё и летает лучше остальных.

Пора вскрывать карты. И я попросил Веню «объявить» имена конструкторов. Вышло довольно неожиданно. Лавочкин разрабатывал лакированную цельнодеревянную машину И-301 с острым носом. Причем автором проекта значился Горбунов, а Лавочкин — руководителем коллектива. Ещё фигурировала фамилия Гудкова — конечно ЛаГГ. О нём отзывались не очень хорошо — это я припомнил. Чем-то он был неудобен.

И-26, тот с которым больше всего нервотрёпки — детище Яковлева. Уж и не знаю который: Як-1 или ещё какой номер — они на просмотренных в детстве картинках слились в моей памяти череду сходных образов. И сразу засосало под ложечкой — если «убить» это направление, то на чём будут летать пилоты эскадрильи «Нормандия-Неман»? Насколько я припоминаю — Як-3, подаренные французским товарищам, ещё лет десять служили им верой и правдой. Значит, машины были отличные.

И-200 — Микоян и Гуревич. МиГ — на нём начинал войну Александр Покрышкин. Но потом они как-то пропали из виду. Не особенно много упоминаний о них мне встречалось.

Про И-185 ничего вспомнить не мог. Нынче его строит Поликарпов. Тот самый, у которого я видел рисунок знаменитого Ла-5.

Вот незадача — всё перепуталось. Пока не «познакомился» с авторами — картина была ясна. Перспективная машина — Поликарповская. Микояновская и Лавочкина — обнадёживают. Яковлевская обещает долгий тяжелый путь совершенствования. А теперь я и сам не знаю как поступить со своим послезнанием.

* * *

Долго сомневаться и рассусоливать мне не позволили.

— Ви уверены, что товарищ Яковлев нэ сумеет построить хороший истребитель? — Сталин посмотрел на меня хмуро и, кажется, угрожающе.

— Я уверен, что товарищ Яковлев сумеет построить хороший истребитель после нескольких лет упорной работы, — ответил я не отводя взгляда.

— А Николай Николаевич имеет уже готовый образец, годный для постановки на производство? — продолжил настаивать вождь.

— Эти обстоятельства известны только самому Поликарпову. Он — честный человек и, если у него спросить, ответит определённо… хотя, скорее всего, попросит подождать с подобными вопросами — испытания продолжаются всего две недели. Но от себя добавлю — его машина завоюет небо войны.

— Так, — Иосиф Виссарионович ещё сильнее нахмурился. — С машиной Микояна тоже всё понятно — её проектирование несомненно завершат к нужному сроку, а высотный истребитель нам обязательно понадобится. Что будем делать с И-301 товарищи Лавочкина? Почему он захотел делать его остроносым?

— Думаю, дело в оценке доступности тех или иных типов моторов к заданному сроку. Отставание с двигателями воздушного охлаждения нужной мощности ни для кого не секрет, — я говорю уверенно, потому что много чего «нахватался», толкаясь на авиазаводах, в КБ и на испытательных аэродромах. Одного не пойму — имею ввиду послезнание. Почему в прошлом варианте развития событий нужный мотор, когда его, наконец сделали, оказался не у Поликарпова, а у Лавочкина?

Я ведь вот что помню: попадали мне в руки воспоминания лётчиков, начинавших войну на МиГах и И-16. А тех, что встретили годину испытаний на ЛаГГах или Яках — не помню. То есть — не было воспоминаний? Или некому вспоминать? Или стыдно и горько? Вы, как знаете, а я для себя уже всё решил.

— Уверен, если товарищ Лавочкин применит тот же двигатель, что и Николай Николаевич, его машина сможет противостоять Мессершмитам.

— А, если не применит — не сможет? — недобро посмотрел на меня вождь.

— И-16 окажется эффективней, — ляпнул я, не подумав.

— Не задерживаю вас, товарищ Беспамятный, — прервал меня Сталин. — Вы нуждаетесь в отдыхе. Возвращайтесь домой.

Выйдя в приёмную, я посмотрел на так и оставшийся нерассмотренным альбом со старательно приготовленными данными по номенклатуре выпускаемых у нас вездеходов.