Тиски континентальной зимы сдавили нас со всех сторон. Нам понадобилось 36 часов, чтобы преодолеть Скалистые горы в Ванкувере. Мы ползли со скоростью четыре-пять миль в час, ехали с цепями противоскольжения и эскортом. Я никогда прежде не видел своими глазами скверной погоды таких масштабов. Когда в Британии люди говорят «сегодня плохая погода», обычно это означает, что на улице сыро. В Северной Америке выражение «сегодня плохая погода» значит, что выйдя на улицу, можно погибнуть.

Рождество было коротким и суматошным. Нашей последней остановкой был отель Rosemont Horizon поблизости от Чикаго, и слова «сумасшедшая суета» в недостаточной степени описывают царившую там атмосферу. Мы так отчаянно стремились домой, что раскошелились на полет на «Конкорде».

В расписании имелся очень ранний рейс на «Боинге 747» из Чикаго в Нью-Йорк, и это означало, что мы могли успеть на девятичасовой «Конкорд», чтобы тем же вечером прибыть в Лондон. Перед отъездом мы устроили такую вечеринку, как будто встречали новый век. Я вырядился в Шерлока Холмса и слонялся по отелю с тростью, разбивая ею лампочки.

После непродолжительного периода, проведенного без сознания (только не подумайте, что я в это время спал), я очнулся в первом классе самолета, в семь утра, в кромешной тьме чикагского зимнего утра. Пришли стюарды и спросили, какие напитки мы хотим заказать. Я хотел стакан воды. Бизнесмен, что сидел позади меня, громко хмыкнул.

– Дайте-ка мне «Кровавую Мэри», – сказал он. – Думаю, это будет один из тех самых дней…

Что ж – я был все еще чертовски пьян, так что для меня уже настал «один из тех самых дней».

«Конкорд» был маленьким, места там были тесными, но меню – поистине восхитительным. Там были лобстеры, шампанское и… и…

Я проснулся в Лондоне. Я вырубился и проспал всю эту прелесть. Не съел ни кусочка из этого замечательного меню. Однако это все же был «Конкорд», так что по прилете они дали мне бутылку шампанского, чтобы я мог забрать ее домой в качестве компенсации. Я так напился, что не помню, как летал на «Конкорде». Это почти рок-н-ролл.

В воздухе витали слухи о неожиданном и экзотическом развитии нашей карьеры – поездке на неисследованный нами прежде континент. Мир Iron Maiden собирался проникнуть в Бразилию и свести ее с ума. Мы направлялись на юг, в Рио-де-Жанейро. Я никогда прежде не слышал об авиакомпании Varig и не держал в руках бразильских банкнот. Я понятия не имел, где находятся пляж Копакабана, горы Корковадо или Панди-Асукар. Я никогда не встречал девушку из Ипанемы и никогда не пробовал кайпиринью. Слово «Брахма» означало для меня индийского монаха, а не марку пива, и я даже представить себе не мог, что тряска животом может быть национальным видом спорта. Я также не имел понятия, кто был адвокатом Фрэнка Синатры.

Фестиваль Rock in Rio – самый первый в истории – был мероприятием на десять баллов по любой десятибалльной шкале. У меня могли быть некоторые претензии к группе или к моему собственному исполнению, но на самом деле суть не в этом. Это было шоу, которое в течение одного вечера распространило влияние Iron Maiden по всему континенту.

Первоначально, кстати, мы отказались. В разгар продаж билетов на двухнедельный американский тур казалось форменным безумием делать перерыв на поездку в Бразилию. И все же предложение поучаствовать в Rock in Rio казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Что бы мы ни попросили, их юрист отвечал согласием.

– Мы хотим, чтобы вы сыграли два концерта за две недели.

– Мы предпочли бы ограничиться одним.

– Хорошо.

И так далее. Перелет первым классом, солидный гонорар, продажи мерча, эквивалентные неделе аншлаговых концертов в США, дополнительные деньги на личные расходы для каждого участника, роскошные отели, гарантия на перевозку тридцати тонн аппаратуры – ответ всегда был: «Хорошо. Что-нибудь еще?»

Когда мы приехали в Рио, с нас чуть не сорвало всю одежду от криков фанатов, многие из которых были чрезвычайно красивыми девушками. Фанаты сопровождали нас до отеля на пляже Копакабана, а потом осаждали его двадцать четыре часа в сутки.

В течение следующей недели мы были узниками отеля в компании нескольких других артистов, а потом нас выпустили для участия в фестивале. И что же это было за невероятное мероприятие!

Там было три полноразмерных сцены, под которыми располагался рельсовый механизм, вращавший их перед специально разработанным и построенным открытым фестивальным помещением вместимостью в 300 000 человек.

Крупнейшие звезды международного музыкального мира, а также все самые знаменитые местные таланты играли в непрерывной развлекательной оргии в течение двух недель. Одни лишь только права на трансляцию этого зрелища стоили целое состояние. Циники могут сказать, что все это было лишь гигантской операцией по отмыванию денег. Одно можно сказать наверняка: денег там действительно было очень много.

Мы просто наслаждались путешествием, в буквальном смысле. В последний раз я летал на вертолете, когда меня сбрасывали со стороны Западного Уэссекса в зараженный клещами лес в Тетфорде. Теперь, когда мы поднялись на борт для 10-минутного полета к месту фестиваля, все выглядело несколько более торжественно.

Мы еще не были хедлайнерами, эта честь принадлежала Queen, которые вышли на сцену после нас. Тем не менее было ясно, что огромная часть ожиданий публики возлагалась именно на Maiden.

Все происходящее было похоже на размытое хаотичное пятно. За кулисами царили нервозность и напряжение. Чувство порядка ощущалось едва-едва, а вот то, что вот-вот может начаться массовое побоище – наоборот.

Две конкурирующие охранные фирмы были готовы вцепиться друг другу в горло. У обеих были собаки, и у обеих было оружие. Их бойцы стояли друг напротив друга у дверей нашей гримерки.

Клыкастые звери в шипастых ошейниках ворчали друг на друга из противоположных концов коридора.

Мы сидели в гримерке, ожидая сигнала о том, что сцена подготовлена для нашего выступления. В коридоре снаружи потные мужики размахивали оружием и обменивались оскорблениями на бразильской версии португальского языка. Как только они угомонились и спрятали свои стволы в кобуры, мы получили зеленый свет.

Там, в Рио, была самая большая аудитория, перед которой я когда-либо выступал до того и, наверное, после тоже. Толпа, казалось, растворялась за горизонтом, за расплывчатыми цветными озерами, уходя в темноту.

Волна адреналина, которая прокатилась по площадке, когда мы выбежали на сцену, была огромной, как если бы дюжину стометровых олимпийских стартов объединили в один. Все эти люди, все эти эмоции… но вот звук был ужасен. Мы привезли с собой свои собственные мониторы, но часть оборудования была местной, а инженер по мониторам был незнакомцем. Я приветственно махал руками, находясь при этом в довольно сложном положении. Вы не можете прерваться и провести саундчек, когда стоите перед толпой в 300 000 зрителей.