– Должен сказать, – заметил папа, – что это даже приятно, что вы теперь не высокого полета птицы. Хотя ваша мама такого бы не одобрила.

– Ну, спасибо! – возмутилась Кейт, но с улыбкой. – И правда, не одобрила бы.

Хорошо, что можно было над этим посмеяться. Сохранить чувства – не дать смерти затемнить нашу память о матери.

Кейт вытянула ногу. Она все еще была в спортивной одежде, хотя у тренера рабочий день продолжается лишь пока светло, так что сейчас ее занятия заканчивались в пять, и я теперь тоже всегда заканчиваю к пяти.

– Раньше, бывало, месяцами не виделись, – сказал папа. – Когда вы обе были заняты.

– Знаю, – как бы я ни тосковала по медицине, сейчас была рада, что он больше не один.

– Рейч вернется на работу, – сообщила Кейт.

Отец округлил глаза:

– Правда?

Он многое знал о мальчике, меньше Амрита и моих коллег, но больше других, больше, чем Кейт.

– Нет, – ответила я. – Не знаю, как бы я вернулась.

И тут я вдруг вспомнила, как в последний раз видела мальчика и что было после этого. В мерцающем свете кафе я поежилась.

– Пойду закажу на стойке, – решила Кейт. – Всем мороженого?

Я кивнула, не в силах ничего сказать.

– Я думал, это все было связано с мамой, – начал папа. – Раковый больной, первый пациент в ординатуре.

Меня тронули его слова.

– Ты все сама… и почти сразу после… – он запнулся.

– После мамы?

– Ты прости. Я только подумал, что наверняка трудно было лечить ракового пациента. Ты же с ним уйму времени проводила, видела, как он проходит через то же самое. Про это было трудно даже слушать.

– Да.

– Так что, быть может, тебе просто надо с кем-нибудь об этом поговорить?

– Мне не надо, – ответила я.

У него над головой качалась медная лампа.

– Глупое место, – он оглянулся вокруг. – Эта дурацкая лампа того и гляди по голове стукнет.

– Но ведь она… не была уже прежней мамой. После того.

Нам всем пришлось переосмыслить ее образ в те последующие недели. Я до сих пор этого не могла понять. Иногда даже жалела, что папа нам рассказал. Лучше бы скрывал ее измену.

– Но ведь это тоже утрата? – Он медленно вздохнул и пожал плечами. – Сложно это. И почти сразу тот мальчик, а потом разрыв с Беном… слишком много перемен разом.

– Теперь мне лучше. Медицина – это кошмар, несовместимый с нормальной жизнью.

Он кивнул, поднес руку к щетинистой бороде.

– А Джек?

– А что Джек?

– Ну, ясно же, что не все у вас лучезарно. В Обане ты была очень грустная.

– Мне и сейчас грустно, – подтвердила я севшим голосом. Ни ему, ни Кейт я не говорила, что именно случилось. Но им обоим было ясно – что-то произошло. – Ты знаешь, я думала, что Бен мне изменяет.

Эти слова словно вылетели и легли на стол перед нами. Папа их внимательно обдумал.

– А так и было?

– Не знаю, думаю, нет. Но я положила конец нашим отношениям, обвинив его.

Папа выпрямился и задумчиво кивнул.

– А потом…

– А потом все остальное. Но сейчас я опять это делаю. Обвиняю Джека…

– Нет, Рейчел, не надо. Не следует думать, что он… Что он, как она…

– Ведь мы понятия не имели. О том, что мама…

– Да, не имели. Человек – создание сложное. Но это не отменяет того, какая она была хорошая.

– Не отменяет? Для тебя? – спросила я.

– Полностью не отменяет. Только частично.

Я не могла на него смотреть и разглядывала клетчатую скатерть, чувствуя, как наполняются слезами глаза. Кейт стояла у бара, и по ее виду сразу было ясно, что она теннисистка. Я задалась вопросом, что сейчас думает о наших историях папа? Считает ли он нас все равно успешными? В частности, меня, беременную от человека, которого я знаю меньше года?

– С Джеком все нормально, – сказала я мрачно. – У нас все хорошо.

Я взяла солонку со стола и подержала ее на ладони.

– Ты уверена?

– Да.

Я вернулась к себе и снова полезла в Интернет. Надо как можно скорее остановиться, подумала я про себя, щелкая мышью на историю про Джека Росса, восходящего молодого писателя, получившего премию за статью в журнале «Тайм фо ю[29]».

Читая ее, я нахмурилась. Что-то здесь выглядело не так. Я мотнула головой – не получалось понять, что именно. Провела пальцем вдоль экрана. Подпись «Джек Росс» появилась у него еще в 2010 году. Тогда это имело смысл: все-таки он сменил фамилию. Но что-то еще было неясным. Да, название журнала – какое-то слишком общее, безликое.

Я ввела в Гугл: «Журнал Тайм фор ю».

Ничего. Ничего существенного. Какой-то журнал, которым владела компания AIESEC UK с подзаголовком «Самое время для вас просветиться», но назывался журнал иначе.

Я ввела в поиск название журнала и имя Джека, потом стала искать его статьи и ту, которая была лауреатом премии: «Рестораны севера со звездами Мишлен».

Ничего. Джек такой статьи не писал.

Я пролистала статью о его премии до конца и посмотрела название компании – «Уайт уош». Погуглила название и нашла именно то, о чем догадывалась: «Уайт уош – отмывание репутаций».

Он заплатил кому-то за написание этой статьи и продвижение ее в поиске Гугла. Я вспомнила еще одну – про благотворительный марафон – с фотографией низкого качества, где он был на себя не похож. Я тут же набрала его номер.

– Ты кому-то платил за липовые статьи про себя?

– Да, – Джек не поинтересовался, зачем мне это понадобилось в десять часов вечера. – Компании, занимающейся SEO.

– SEO?

– Поисковая оптимизация. Знаешь? Это для того, чтобы высокие позиции были в поиске.

– Значит, ты кому-то заплатил за написание фейковой статьи и продвижение ее вверх – чтобы никто не знал, что ты не тот, за кого себя выдаешь?

Потом я поняла, что он хотел меня перебить. Я это слышала: не по возгласам или бормотанию, но по учащенному дыханию и абсолютному молчанию с его стороны.

– Это чтобы ты не выглядел как начинающий журналист в своей первой статье? – В моем голосе звучала надежда, и даже печаль.

Он еще секунду помедлил.

– Да, – отвечал он медленно, в манере терпеливого преподавателя. – Но и еще, чтобы другие статьи ушли вниз в поиске. Это был основной мотив им заплатить. Хотя я понимаю, как ты узнала, – он засмеялся. – Эти негодяи оставили в конце собственную рекламу.