– Так, Мотя, о твоих чувствах к гражданину Гонсо я наслышан. Что он может любой номер выкинуть, тоже знаю. Поэтому давай без сентиментальных предисловий. Что ты меня заранее разжалобить пытаешься! Случилось-то что? Давай колись без предисловий…

По мере Мотиного рассказа лицо Шкиля приобретало все более озадаченное выражение. Наконец он не выдержал:

– Погоди, Мотя, ты хочешь сказать, что загадочный детский шантажист, о котором столько слухов и разговоров, это… ты?

– Выходит, – скромно пожал плечами Мотя.

– Ну, Мотя! – Шкиль даже вскочил из-за стола и пробежался по кабинету. – Я знал, что от тебя всего после уроков ученой сучки можно ожидать, но такого!.. Подожди, но ведь среди тех, кого шантажировали, были друзья вашей семьи? Знаменитой семьи Блудаковых… И даже родственники твои!

– А что, родственники – не люди? – удивился Мотя. – С ними работать – одно удовольствие. Очень удобно. Во-первых, нужная информация сама в руки плывет. А во-вторых, на тебя подумать никто не смеет. Стесняются! – засмеялся Мотя.

Шкиль помолчал, пытаясь осознать услышанное.

– Мотя, а может, ты не человек? – наконец осторожно спросил он.

– Да ладно вам, атаман! Сразу – не человек. Знали бы вы про этих родственников то, что я знаю! Еще неизвестно, кто из нас не человек!

Шкиль задумался.

– А может быть, вы все – не человеки?

– Не надо обобщать, атаман. А то получится, что у нас только один человек на свете!

– Может, ты и прав…

– Атаман, я пойду горло промочу? А то после всех этих приключений даже сердечко постукивает.

– Иди, милый друг, иди, – неожиданно мягко согласился Шкиль.

Мотя, насвистывая, отправился на кухню. Похоже, он окончательно пришел в себя. Счастливый человек, все ему как с гуся вода, подумал Шкиль. А впрочем, чего ему бояться? Если разразится большой скандал, отдуваться придется не ему, а Шкилю. Потому что никто не поверит, что Мотя делал свой бизнес без ведома и участия Шкиля… И Мотю в результате простят, потому как он свой, несмышленыш молодой, глупый, еще исправится, а вот Шкиля накажут. Не юридически, нет. Накажут презрением, сделают изгоем, отверженным. Все его планы стать своим во вновь сложившейся верхушке города пойдут к черту…

Так что Моте ничего не угрожает, кроме каких-то упреков от родственников, на которые он чихал. В опасности на самом деле он, адвокат Шкиль, его планы и надежды, в которые вложено столько сил. Если скандал разразится, то и на его отношениях с Василисой можно смело ставить крест. Она, конечно, девушка прогрессивная, но… Грязи будет слишком много. Слишком!

Итак, что делать? Сначала четко оценить масштабы скандала. Насколько пошли круги по воде? А потом, имея точную информацию, любыми способами гасить, глушить, топить, не давая разгораться! И надо спешить!

Шкиль поднялся и пошел на кухню, где Мотя хлестал виски. На лице его уже была обычная блудливая усмешка. Вот ведь паршивец, подумал Шкиль, наворотил мерзостей и в ус не дует. Знает, что отдуваться за него другим придется.

– Ну, и чем все-таки закончилось твое сегодняшнее оперативное мероприятие? Скандалом? Прибытием милиции и составлением протокола? Завтра все будет в газетах?

– Атаман, ты плохо думаешь про Мотю, – икнул Блудаков. – Чья школа? Я заранее предупредил Мурлатова, чтобы он был там, на всякий случай…

– Мурлатов там был?!

– Наш дорогой и незаменимый капитан-разбойник произвел полную зачистку местности. Все выглядит так, как будто наш херувим напился с какой-то шлюшкой и, приставая к ней, произвел бой посуды и зеркал. Правда, за это наш доблестный капитан заломил такие деньги! Но делать нечего, цены растут, как чужие дети, – быстро и незаметно.

– Погоди, так что – Мурлатов у тебя в доле? – ошарашенно вскричал Шкиль.

Час от часу не легче! И самое позорное, что он ничего не знал. Где были ваши глаза, господин адвокат?! Совсем нюх потерял, влюбленный пингвин!

– Атаман, а кто учил, что первое дело в бизнесе – обеспечить силовое прикрытие, – невинно напомнил Мотя. – Мы свое дело знаем.

– Ну что ж, это несколько меняет дело…

– Атаман, да сделаем мы этого херувима! Пусть он докажет, что это я там был! Я свидетелей приведу целый полк, которые покажут, что я был с ними… У-у, святоша проклятый! Попадешься ты мне!

Надо действовать, пока не поздно, одернул себя Шкиль. И первое, что надо сделать, – избавиться от Моти. Он должен исчезнуть немедленно, до того, как успеет намолотить еще больше глупостей! Достаточно уже его бравых похождений!

– Пойду облегчусь, атаман, – с пьяным высокомерием объявил Мотя, уже окончательно забывший о своих несчастиях и обидах. – А этот, херувим-то, пусть только попробует!.. Я его с дерьмом смешаю. А потом ноги об него вытру! – пригрозил он высоко поднятым кулаком и запел: – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!.. А вместо хера пламенный мотор!..

Когда дверь туалета за Мотей захлопнулась, Шкиль достал с верхней полки кухонного шкафа темный флакончик с какими-то пилюлями. Отсчитал три, потом, подумав, добавил еще одну и растворил их в стакане виски, куда он добавил еще и холодной минералки…

Мотя наконец выбрался из туалета, по-прежнему монотонно бормоча проклятия и угрозы в адрес гнусной твари, которой нечего делать на этом свете. Он был уже в таком состоянии, что Шкиль даже не стал предлагать ему выпить. Он просто сунул Моте стакан с растворенными пилюлями в руки, и тот послушно осушил его, а потом уставился на Шкиля бессмысленными глазами идиота. Шкиль развернул его и, подталкивая в спину, повел по коридору.

Мотю мотало от стены к стене, как сосну, раскачиваемую ветром, но идти, к счастью, было недалеко. Шкиль втолкнул его в темный чулан у входной двери. Мотя постоял секунду уже с закрытыми глазами, а потом рухнул на низенький топчан у стены. Оглядев поверженное тело, Шкиль закрыл дверь на ключ и поднялся в кабинет.

Нужно было срочно поговорить с капитаном Мурлатовым и получить самую точную информацию о том, чем закончился незабываемый сеанс, организованный Мотей Блудаковым для господина Гонсо.

Но тут ему попалась на глаза кожаная сумка, которую Мотя забыл на кресле. Шкиль порылся в ней и быстро нашел то, что искал, – дорогой цифровой фотоаппарат. Он уселся за стол, подключил аппарат к ноутбуку и, откинувшись на спинку своего роскошного кожаного кресла, не торопясь принялся постукивать указательным пальцем по клавиатуре. На экране появились Гаденыш и херувим. Девица была что надо – трогательная и игривая одновременно. Херувим выглядел напряженным и скованным. Потом шло шампанское, а потом у девицы обнажилась грудь… Тут Мотя, судя по всему, принялся колотить по кнопке «пуск», как заяц по барабану.

Капитан Мурлатов был, как всегда, благодушен и безмятежен.

– Артур Сигизмундович, дорогой, а я как раз собирался вам звонить!