– Надо идти назад по своим следам, – предложила Ксения.

– Хорошая идея, богатая к Новому году может и дойдём. Мы же прямо ездить не можем, нам надо восьмёрки выписывать и кренделя вертеть. – Люся злобно посмотрела на Штукину.

– А ты что предлагаешь? – Штукина смотрела на Люсю не менее злобно.

– Предлагаю ждать помощи. Борис в курсе, что мы в беде. Найдёт нас по геолокации. У меня включена. – Люся очень гордилась тем, что вспомнила про эту геолокацию. Муж ей сам включил такую полезную вещь на её телефоне.

– Ага! – Штукина постучала кулаком по лбу. – Ты думаешь, связи нет, а интернет есть?

Люся испуганно выхватила из кармана телефон. Действительно, интернета не было даже близко.

– Значит Борис позвонит в МЧС, а они вышлют вертолёт! Рыбаков на льдинах всегда так спасают.

– Дура! Знаешь, сколько этот вертолёт стоит?

– А они разве за деньги людей спасают?

– А за что, за спасибо?

– Они обязаны нас спасать из бюджета за налоги.

Штукина разразилась гомерическим хохотом.

– Ты хоть что-нибудь путное из бюджета за налоги хоть раз получила?

– Я нет, поэтому надеюсь получить, когда ко мне пришла беда!

– Щас! Упали прямо и отжались два раза. – Штукина подбоченилась и пнула снегоход. – Но отходить от аппарата нельзя, тут ты права. Он на снегу гораздо заметней, чем одинокие трупы.

– Какие трупы? – поинтересовалась Ксения.

– Наши! – пояснила Штукина. – Один в красном и двое синие. Пока нас найдут, мы точно уже околеем.

– Я не хочу!

– А кто хочет? Ещё и темнеет.

– Знаю! – Люся опять поразилась своей сообразительности. – Вот вам моя мудрость: мы включим обогрев сидений и не околеем.

– Ты это что-то! – Ксения обняла Люсю, и они обе резво взгромоздились на снегоход.

– Можно попробовать, – согласилась Штукина. Она уселась на своё сиденье и попыталась завести мотор, но фокус не удался. – Не заводится, – сообщила она подругам, как будто и без того не было ясно, что снегоход не подаёт признаков жизни.

Все не менее резво слезли со снегохода, сиденья которого уже обдавали холодом даже сквозь комбинезон и рейтузы.

– Остаётся одно: поджечь, хоть и жалко, – предложила Штукина.

– Я не дам жечь Борькину собственность! – Ксения встала между девушками и снегоходом, изобразив готовность грудью отстаивать имущество любимого.

– Даже если б ты и разрешила, всё равно поджечь нечем. – Люся развела руками, как бы демонстрируя Ксении, что боятся нечего.

– Ты не взяла с собой зажигалки?! – В глазах Штукиной светилась вся скорбь еврейского народа.

– Нет, а зачем она мне?

– Но ты же куришь иногда.

– Я курю, когда есть кто-нибудь, кто даст мне прикурить. Вот муж мой, к примеру, вообще сам мне сигарету закуривает.

– Не ври! Я видела, как ты курила на улице у бара безо всякого мужа.

– Так мне Илья Иванович, полковник твой дал прикурить. Я, если хочу закурить, обычно просто достаю сигарету. Всегда кто-то есть, кто поможет. Я ж вам говорю, мужчины исполняют желания. Им это нравится, они так устроены. Я про настоящих говорю, разумеется, а не про шушеру всякую.

– Что же нам делать? Что делать? – Штукина принялась ходить вдоль снегохода туда-сюда, туда-сюда. Люсе показалось, что в пуховом синем комбинезончике, та очень сильно смахивает на Вини-пуха из мультфильма.

– Даа, если б тут был конь или горящая изба, то Штукина обязательно нашла бы выход из положения, – глядя на мельтешащую Штукину, задумчиво сказала Ксения.

– Можно попробовать покричать, – предложила Люся, которой уже стало весьма холодно, и она стала прыгать на месте, хлопая себя руками по бокам. Ксения последовала её примеру.

– Ты недавно уже накричалась на морозе! – рявкнула Штукина.

– Ой! – Люся вспомнила, что только что пришла в себя от перенесенной болезни. – Мне ж нельзя остужаться!

– Не скачите, от вас в глазах уже рябит.

– От тебя, думаешь, не рябит?

– Нам нельзя растрачивать энергию. Надо обняться и греть друг друга.

Попробовали обняться, но стукнулись шлемами, снимать которые на морозе совершенно не хотелось. Встали друг к другу спинами. Люся порадовалась, что морозец хоть и крепчает к вечеру, но ветра нет.

– Я читала, что смерть от мороза не такая страшная, как будто уснёшь, – сказала Ксения.

– А я читала, что в аду на самом деле не жара, а холод! Он так и называется адский, – поведала Штукина.

– А я читала, что смерти нет, – сказала Люся. – Помрём и тут же родимся в новой жизни. Только я бы не хотела пока в новой, мне моя нравится. И дел у меня ещё целая куча!

– Точно! – Ксения развернулась к спинам подруг лицом, видимо хотела погреть живот. – Есть теория, что мы умираем и рождаемся снова в то же самое время и в той же самой жизни, чтобы исходя из предыдущего опыта, сделать работу над ошибками. Прямо как в песне «зачеркнуть бы всю жизнь, да сначала начать». Вот что бы вы хотели исправить в этой своей жизни?

– Я бы точно ни за что не поехала с вами кататься, – припечатала Люся, тоже разворачиваясь. Тут она заметила, что губы Ксении слегка посинели. – Вы совершенно безответственно вовлекли меня в опасное мероприятие.

– Если бы мы все исправили свои ошибки, то не исключено, что никто бы тебя никуда не вовлёк, – справедливо заметила Штукина. – Я, например, жила бы сейчас где-нибудь на Кипре со своим вторым мужем, как сыр бы в масле каталась, а он, как нас учит твоя мудрость, мои желания исполнял бы. Какого беса я воров и коррупционеров всю жизнь ловила? Они ж, вон, всё равно победили!

Штукина тоже повернулась лицом к подругам, и они опять стукнулись шлемами. Тогда Ксения повернулась к ним спиной. Правильно, так и будут вертеться, как мясо на гриле, только не подпекаясь, а подмораживаясь. Пока не превратятся в те самые сосули.

– Ты его любила? – спросила Люся.

– Мошенника этого? Обожала просто! – Штукина закатила глаза.

– Неужели ты его сдала в тюрьму? – ужаснулась Люся и повернулась к Штукиной спиной. – Как Павлик Морозов!

– Ну что ты! Родного человека? Отца моего Валерика? Никогда! Я ему просто дала возможность утечь.

Так они вертелись примерно час, потом решили сесть на снегоход и периодически менять положение, чтобы по очереди оказываться в центре. Люсю немного потряхивало, и она понимала, что если их всё же спасут, то тонзиллитом она уже не отделается.

– Вам не кажется, что никто нас не спасёт? – спросила она, понимая, что вопрос этот риторический.

– Остался последний способ, – сообщила Штукина.