С какой стати ее запирать?

Сначала достаю помятую коричневатую рубашку. На моих перчатках остается пятно, и я оплакиваю потерю.

Затем я нахожу пару непримечательных брюк. Под ними пара ботинок.

Оррину не хватит ума путать следы, тогда что…

И вот тут я вижу последний элемент, на самом дне.

Улику.

Беру ткань кончиками пальцев уже грязной перчатки.

Маска.

Та самая.

Бандит. Тот, что ограбил нас с королем.

Я издаю смешок. Ох, Оррин.

Ну разумеется, это он. Благочестивый грабитель, который хочет спасти сирот. Обчищает свое сословие и помогает бедным.

Дурак.

Поначалу хочу побежать и показать находку Каллиасу, но потом понимаю, что он возьмет Оррина под стражу. Я пока не могу этого допустить. Оррин должен сыграть свою роль в спасении Рубена.

Поэтому я прячу маску в карман платья, возвращаю остальное в сундук, запираю его, кладу ключ на место, запечатываю принесенное с собой письмо и убираю все обратно на свои места.

Затем стучу в дверь. Каллиас просовывает руку, хватает меня и вытаскивает в коридор.

Мы шагаем прочь.

– Все прошло по плану? – интересуется он.

– Даже лучше.

Каллиас внимательно смотрит на меня, когда мы заходим за угол.

– Не припоминаю, чтобы когда-либо видел тебя такой радостной. И ревную, что ее причина Оррин.

– Не надо, – успокаиваю я. – Я только что нашла улики в его комнате.

Каллиас щурится.

– Сама подкинула?

Я смеюсь.

– На самом деле нет. Я пришла с совершенно другой целью и наткнулась на них.

– Скажешь, что это?

– Да, но позже. Мне нужно, чтобы Оррин сначала кое-что для меня сделал. Ты мне доверяешь?

Каллиас делает паузу и разглядывает меня, обдумывая вопрос.

– Да, – наконец говорит он и сам удивляется. Затем спешит добавить: – Я разрываюсь от любопытства, но я постараюсь быть терпеливым.

– О, терпеть ты умеешь. – Хотела обернуть слова в шутку, но кажется, в них прозвучала только горечь.

Пора. Рубен подкинул письмо Мелите. Его отец, лорд Торик, при дворе, пусть и не сильно этому рад. Оррин вернулся из своих странствий, которые, как я теперь понимаю, не имели никакого отношения к делам, зато служили прикрытием незаконной деятельности.

Я до сих пор не могу поверить, что ему хватило ума для такого обмана.

Но это неважно. Оррин скоро будет разоблачен.

Рубен прибывает в мои комнаты в половине девятого.

– Мелита только что отменила нашу прогулку по саду, мол, устала и хочет лечь пораньше. Она проглотила наживку, Алессандра! – Видя волнение Рубена, я невольно улыбаюсь. – Что теперь?

– Я подкупила слугу, чтобы он следовал за Оррином весь день и регулярно сообщал о его местонахождении. Дальше я доставлю его в покои Мелиты.

Рубен пританцовывает от восторга.

– Как ты собираешься это сделать? Все слышали, как он отверг тебя в прихожей.

Я перекидываю волосы через плечо.

– Взову к его натуре. Не беспокойся об этом. Помнишь свою роль?

Рубен вытирает лоб платком.

– Я сообщу отцу, что Мелита приболела. Спрошу, не хочет ли он вместе со мной ее проведать. Мне нужно действовать так, будто я беспокоюсь за свою невесту. – Он кривится, когда произносит последние слова.

– Ты справишься, – говорю я ему. – Но помни, время – это все. Твой отец и Мелита находятся на одном этаже. Тем не менее, дождись, пока не увидишь меня с Оррином.

Рубен глубоко вздыхает и убирает платок в карман.

– Все в порядке. Я готов.

Он оставляет меня, чтобы забрать отца, виконта Торика, а я нацепляю свою лучшую улыбку и с небольшим букетом в руках иду за Оррином. В последнем письме он упоминал, что по вечерам удаляется в свои покои.

Хорошо, что я теперь точно знаю, где они.

Он отвечает после двух ударов. Граф все еще одет, и его лицо вытягивается от удивления при виде меня.

– Леди Статос, я не хочу вас видеть. – Он начинает закрывать дверь.

– Лорд Элиадес, пожалуйста, подождите минутку. Я кое-что должна сказать.

Он замирает, оставляя небольшую щель, через которую видно только лицо. Я глубоко вздыхаю. Если это не сработает, я всегда могу вытащить из кармана маску и заставить его поступить по-моему. Только что-то мне подсказывает, что Оррина великим актером не назвать.

– Я восхищаюсь вашими добрыми делами, – начинаю я, стараясь не кривиться от откровенной лжи. – Я обдумала свое поведение и то, как вас обидела. Хочу все исправить. Я еще не встречала столь богобоязненного и праведного человека. И надеялась, вы поможете мне изменить мой характер. – Стараюсь говорить скромным тоном, но так как я не часто этим пользуюсь, не уверена, что справляюсь.

Оррин слабо улыбается, и я расслабляюсь.

– Это замечательно, Алессандра. Могу ли я звать вас так?

– Да, пожалуйста.

– Боги всегда готовы простить. Это смертным, таким как я, нужно больше времени, чтобы последовать их примеру.

– Мне нужен пример, – спешу сказать я. – Ваш, на самом деле. Я постоянно ссорилась с леди Ксенакис.

– Почему? Она восхитительная дама.

Ну если считать прокисший лимон восхитительным.

– Я хочу сделать для нее что-нибудь приятное, – продолжаю я, игнорируя его вопрос. – Мне сейчас сказали, что она приболела. Я думала отнести ей это. – Показываю цветы. – Но не уверена, что у меня хватит смелости пойти одной. Не после того, как ужасно я вела себя с ней в прошлом. Вы меня не проводите?

– Вам невозможно отказать.

– Спасибо! – сияю я.

Беру его под руку, и мы спускаемся по лестнице на этаж ниже.

– Расскажите мне о своей последней командировке, – прошу я, когда мы идем по коридору в покои Мелиты. Оррин даже не замечает, как Рубен маячит у двери своего отца, пока вещает мне о продаже зерновых и выполнении своих обязанностей в качестве арендатора. Я вежливо киваю и вставляю подходящие ответы.

Стоит нам свернуть за угол, Рубен тут же стучит в дверь. Я слышу слабые звуки позади нас.

Когда комната Мелиты появляется в поле зрения, я останавливаюсь с Оррином за ее пределами.

– Не подержите цветы?

Оррин, как джентльмен, берет букет без вопросов. В коридоре слишком тихо. Где же Рубен? Неужто так сложно выманить отца из покоев?