В два часа дня 2 июля Вудс повел 360 пехотинцев (60 из 10-го батальона, командир которого, полковник X. К. Бернард, также в предыдущий день нарушил приказ и был убит; и по сто из трех других добровольческих батальонов) с британских позиций, известных как «Замок Гордона», на краю леса Типваль в водоворот немецкого пулеметного огня, бризантных взрывов, шрапнели и стеклянных бомб[56]. Через час семафор союзников на гряде Меснил получил сообщение лейтенанта Хогга из 15-го батальона, находящегося в окружении: «Я ранен и почти мертв. О'Коннор тяжело ранен… от отряда осталось около 20 человек. Делаю все, что могу, сообщите подполковнику Крозье». В 3.15 Вудс телеграфировал, что он «пробивается на соединение», но уже потерял по 40 человек в каждом из четырех батальонов. «Пришлите сигнальщиков, — добавил он, — я не могу найти своих».

Днем Крозье отправил ему оперативное сообщение: «Дорогой Вудс, я слышал, что вы хотите вынести на носилках раненого офицера, только не днем, к огромному сожалению, он должен подождать до ночи. Возвращайтесь поскорее, ради Бога!! Вы отлично справились»[57]. В шесть часов вечера Вудс доложил, что он добрался и снова занял немецкую линию «А» у Гранкура, но дорогой ценой: только 15-й батальон потерял половину личного состава. Он запросил, чтобы ему доставили гранаты, сигнальные ракеты и воду. Устроив в немецкой землянке командный пункт, Вудс выслал несколько отрядов солдат, чтобы занять другие части рубежа, и начал эвакуировать своих раненых.

Ольстерцам пришлось сражаться всю ночь, отражая контратаки противника. К 11 часам утра прибыла только одна рота из двух обещанных, поэтому Вудсу удалось отослать назад лишь половину своих солдат. Сам он оставался на захваченном у врага рубеже. Только в 10.40 на следующее утро Вудс смог, наконец, вернуться с линии фронта в относительную безопасность леса Типваль вместе со 160 оборванными и измотанными солдатами и горсткой немецких военнопленных. Согласно некоторым свидетельствам, из 700 добровольцев Западного белфастского батальона, которые пошли в бой утром 1 июля, к третьему дню битвы на Сомме в живых оставалось только 60[58].

Какими бы героями ни были ольстерцы, но они все-таки были людьми. Некоторые из солдат намеренно отстали в атаке первого дня или бежали, испугавшись вражеского огня. К полудню 3 июля немногие выжившие, согласно имеющимся сведениям, «напились и начали горланить»[59]. Начальник оперативно-разведывательного отдела штаба 107-й бригады Морис Дей вскоре после боя написал Вудсу, поздравив его с командованием во время второго дня сражения и лаконично добавив, что «бригадный генерал очень сожалеет о больших потерях»[60].

Из своего личного состава — примерно 15 тыс. человек — на краю леса Типваль во время первых трех дней битвы на Сомме 36-я (Ольстерская) дивизия потеряла 5500 солдат, из них две тысячи убитыми.

Ей удалось ненадолго добиться одного из немногих успехов во время начального наступления, захватив Швабский редут, но через день после того, как Вудс эвакуировал своих солдат, не получив подкрепления от других соединений, она была вынуждена отступить из твердыни на склоне холма.

В Ирландии сражение у Типваля быстро вошло в фольклор, поскольку местным сообществам, связанным тесными узами и обладавшим ярко выраженной идентичностью, требовалось осмыслить понесенные ими ужасающие потери, а политики жаждали превратить это самопожертвование в политический капитал. 19 июля газета «Белфаст Ньюс-Леттер» опубликовала стихотворение, озаглавленное «Наступление Ольстерской дивизии у Типваля»:

Битва на Сомме до сих пор имеет огромное значение для коллективной памяти и идентичности Ольстера. Яркие картины, украшающие стены домов по улице Шанкилл Роуд и в других протестантских районах Белфаста, где почитают ольстерских добровольцев и события 1-3 июля 1916 г., убедительно свидетельствуют о важности этого прошлого в современном обществе[62].

В январе 1917 г. майор Ф. Дж. Вудс получил орден «За безупречную службу» за свое участие в этих событиях. Он также был повышен в звании до подполковника и принял командование 9-м батальоном Королевского ирландского стрелкового полка. Будущему «Королю Карелии» было 36 лет.

Филипп Вудс был империалистом. Однако для него империя не была абсолютным и универсальным правом великих или богатых наций. Для него главным всегда оставался британский имперский идеал, согласно которому моральный долг был превыше презренной прибыли или политики грубой силы, и этому идеалу Вудс оставался верен даже тогда, когда, как мы увидим дальше, он утратил уважение к политикам и бюрократам, управлявшим территориями и народами Британской империи. В грязи окопов Франции и Фландрии, в снегах северной России и на тротуарах Белфаста он испытывал растущее негодование по поводу предательства простого народа политической и социальной элитой, «старой кликой», частью которой он никогда себя не ощущал и интересы которой вызывали у него стойкую, искреннюю и взаимную неприязнь. Чтобы понять, что для Вудса значила империя и как при своем непримиримом отношении к сильным мира сего он стал консерватором, нам нужно погрузиться глубже в историю, к его ольстерским корням и воспитанию.