как бы просто ради любопытства, о том, спокойно ли в селах и деревнях, далеко ли красные, как жилось при них и т. п. Части чинов роты давались «отпуска» в рабочие поселки, хутора также с целью разведки. Молодежь ходила в поселки сахарного завода и заводила там знакомства. Отпускные возвращались с совершенно утешительными сведениями: рабочие спокойны, большевистских настроений среди них нет. Не было никаких сообщений о каких бы то ни было происках большевиков. Рабочие совершенно не жаловались на свое положение: жили они в заводских домиках с участками земли, имели коров, кур, свиней; жили в достатке. Интересовались Белой армией и, видимо, не испытывали какого-либо недоверия к ней.

Рота пробыла в командировке неделю и 29 июня возвратилась в Белгород, неохотно расставшись со спокойной, не успевшей надоесть ей жизнью. Она была весьма огорчена, узнав, что за время ее отсутствия приезжал генерал Деникин и ей не пришлось видеть своего Вождя.

Возвращение 5-й роты в Белгород, как оказалось, вызвано было не прекращением беспокойства за район, а наоборот: группа красных войск, находившаяся у большой слободы Борисовки, перешла в наступление наперерез линии Харьков — Белгород, то есть в тыл 1-й дивизии, что потребовало направить сюда большие силы. 29 июня на станции Наумовка разгрузился 1-й батальон с 1-й батареей. 30 июня он встретил наступающего противника всего в 12 верстах от железной дороги. Наступление батальона быстро остановилось: он оказался под охватом. Затем этот охват стал еще более глубоким, и велся он новыми частями. Положение создалось критическое: батальону угрожало окружение. Посланная резервная рота могла лишь, жертвуя собой, позволить остальным ротам как-то выйти из окружения. Но произошло чудо: явный успех красных сорвала сдача в плен целого их батальона в 400 штыков, совершавшего обход. Сдача этого батальона на глазах всех красных убила их порыв. Марковцы немедленно перешли в наступление и уже не встретили сопротивления.

Сдавшимся батальоном командовал шт. — кап. Дубинин. Он произвел на всех впечатление крайне мужественного начальника, владевшего своими подчиненными и собой. Ни тени смущения, растерянности. Он заявил, что сдал в плен свой батальон с полного согласия всех его чинов. Не поверить этому было нельзя. В Дубинине всеми чувствовалась огромная моральная сила, и перед ней не устоял командир батальона, капитан Слоновский{127}.

«Вы меня можете расстрелять, но не оскорблять!» — заявил он. И этого было достаточно, чтобы гнев против него исчез. Его и десятка три солдат, по его выбору, тут же назначили в команду разведчиков при батальоне, а спустя некоторое время он уже командовал ею, силой в 100 штыков, выполняя бесстрашно любое задание.

На следующий день 1-й батальон взял огромную слободу Борисовку, имеющую до 40 000 жителей. Однако доминирующие над ней высоты за речкой, с древним женским монастырем, взять не удалось. 3-я рота готовилась атаковать ее ночью; 1-я батарея вела пристрелку. Батарея красных мешала ей, ее стрельбу корректировал наблюдатель с колокольни монастыря. Обстрелять колокольню? Несколько шрапнелей, и, как стон раненого, отозвался один из колоколов, в который попал осколок. Стон, болезненно отозвавшийся в сердцах марковцев. Ночью высоты с монастырем были взяты. На много верст вокруг открывался с них вид. Видна и железная дорога Харьков — Готня с курсировавшим по ней бронепоездом красных.

Группа офицеров батальона с капитаном Слоновским пришла в монастырь поклониться его святыням. Их встретили настоятель монастыря и игуменья. Настоятель благословил защитников Веры Православной и роздал всем черные монашеские четки — символ служения Церкви и людям. Офицеры были тронуты глубоко этим благословением. Надев четки на руки, они сочли этот дар относящимся не только к ним лично, но и ко всему полку; сочли, что все марковцы с этого дня могут носить монашеские четки.

Судьба как бы сама направляла марковцев на путь христианского служения Вере и Отечеству, Церкви и людям. И тогда вспоминали… Когда в Новочеркасске формировался 1-й Офицерский батальон, в его рядах поднимался вопрос о создании «крестовых» рот, которые имели бы на своих погонах кресты — символ похода за Веру и Отечество. Но тогда комиссия установила голые, черные погоны с белой выпушкой — символ Смерти и Воскресения. Вспоминали и благословение другой женской обители Покровского монастыря под Екатеринодаром. Говорили и о благословении святого Сергия Радонежского — небесного покровителя полка и шефа генерала Маркова.

Необычайно было видеть марковцев с монашескими четками на руке. Те, кто их носил, носил с достоинством. Говорила принадлежность формы марковцев. Но это не привилось, начальство полка отнеслось не серьезно, оно не огласило этот глубокий по смыслу факт по полку, предало его забвению. Может быть, потому, что знало — в разгаре жестокой борьбы невольно глохнет голос христианской совести, ожесточается сердце и неизбежны нарушения долга, связанного с ношением четок. Молчал о благословении и полковой священник. Но о них не все забыли: были, которые в своей жизни и поступках мысленно перебирали шарики четок.

Со 2 по 21 июля 1-й батальон стоял сравнительно спокойно у Борисовки. Происходили стычки с партиями красных; было наступление двух рот батальона на станцию Ново-Борисовка, после которого батальон оседлал железную дорогу Харьков — Готня; был и смелый ночной налет красных на одну из рот, рассеявший ее и часть ее заставивший пролежать ночь в топком болоте. За эти дни немало сдавалось красных, и однажды целая рота с командиром роты и командиром батальона — офицерами.

Стало известно о сосредоточении у станции Готня больших сил противника. 18 июля из Белгорода к Борисовке пришел 4-й батальон (до 800 штыков) и занял участок, седлавший железную дорогу.

За минувшие недели в Белгород прибывали большие партии пополнений из мобилизованных и отчасти из пленных. Небольшая часть из них пошла на пополнение 2-м и 3-м батальоном, но большая часть на формирование 4-го батальона и на формирование Кабардинского полка, который в Донбассе вошел в Марковский полк. В короткое время 4-й батальон и команда пеших разведчиков при нем имел до 1000 штыков; одна из рот была офицерской. На его формирование были выделены кадры из полка. Считалось, что этот батальон, при формировании 2-го Марковского полка, перейдет в его состав. В Кабардинский полк ушел лишь кадр, который остался в нем со времен Донбасса. Он развернулся в шесть рот, по 200 штыков в каждой,