любой, умеющий говорить, скажет твой адрес. Они поймут, что Лика может быть у тебя дома. А один из братьев бегает по городу и убивает своих напарников.

– Нужно срочно возвращаться.

– Поехали.

В машине Владимир продолжил свои размышления:

– Потом они что-то не поделили. И скорей всего один из братьев убил второго. Не факт, конечно. Могла сама Елизавета убить. Думаю Лиза знает о Лике все – знает график, сотрудников, и прочую внутреннюю ерунду.

– Ерунда ей не нужна. Ей нужна Лика.

– Согласен. Они преследуют ее. Но ты и я им мешаем.

– Зачем второй брат убил Гончарову? – резонно заметил Кот.

– Предположим, она требовала убить Лику, а он не хотел, ему хватало денег, которые они выкрали. Мы с тобой в подземке его спугнули. Он был напуган. Ему все равно жива Лика или нет, ему нужны были деньги, в споре он ее убил, забрал деньги и сбежал.

– Думаешь, всему виной месть и Гончарова – заказчик.

– Именно заказчик. Я не думаю, что она могла быть любовницей одного из братьев. Она платила им деньги.

– Почему не любовница?

– Я был в гараже братьев и был в квартире Гончаровой. Они жили по-разному, они вели разный образ жизни. Это небо и земля.

– Стоп! Смотри, девка вся искусственная. В нее бабла вложено, немыслимо много. Всякая там пластика, салоны, фитнес центры…

– Да понял.

– Кто-то же это все финансировал.

– Она своровала деньги со счетов Лики – напомнил Владимир.

– Так это когда было? Она уже их профукала.

Подумав, Владимир согласился:

– Машина не дорогая. В квартире золотых биде и унитазов – нет. Что-то здесь не складывается. Опять же месть, когда Лика ее уволила? Год назад? Женщины если мстят, то делают это быстро.

– Я лично слышал наоборот. Это из оперы: месть – блюдо, которое нужно подавать холодным. Если Гончарову убили за то, что она требовала убить Лику, то Лике теперь ничего не грозит.

– Если так, то хорошо – подтвердил Владимир – но это не факт, это предположения. Я не могу ручаться в их правильности.

– Ты присмотри за ней, а еще присмотрись к ней. Девушка хорошая, красивая. Мне она понравилась, – как бы открыл тайну Котов, готовый к дебатам с другом на тему: «Тебе понравилась, вот и ухаживай за ней сам», но возражений не последовало, и он подытожил – тебе она тоже понравилась.

Владимир не ответил, он тревожным взглядом следил за дорогой, считая километры неприступной крепости. А неприступна ли крепость? А хорош ли охранник?

Майк отличный охранник, умный пес, но сможет ли он остановить врагов?

***

Водитель «Ровера» не стал играть в детскую игру «угадайку», включил свет в салоне.

– Ты? – изумилась Лика.

– Я. – Согласился мужчина – Я тебя сразу узнал. А я, значит, сильно изменился.

– Ты тоже не изменился, Максим, – неохотно сообщила Лика и неохотно вспомнила неизменившегося мужчину.

Странно, но годы действительно не повлияли на него. А ведь не виделись они восемнадцать лет. Смазливый мальчишка Максим остался таким же красивым, только намного старше. А еще увереннее, грустнее и наглее. Жгучие черные волосы, чуть тронутые сединой, в уголках карих глаз образовались морщинки, но их старательно скрывали длинные черные ресницы.

– Ты знал о Мише все время и явился, когда ему исполнилось восемнадцать. Очень удобная позиция, чтобы не платить алименты.

– Даже если бы захотел дать твоей сестре алименты, то она бы не взяла. Ты же ее лучше меня знаешь, она гордая. Тем более я ее очень сильно обидел.

– Точно.

– Второе – я не знал о том, что она все же родила. Думал, она сделала… операцию.

– Она собиралась.

– Я не знал, что у меня есть сын. Спасибо интернету и социальным сетям. Я решил найти всех своих одноклассников, друзей детства, стал искать Гелю, не нашел. Стал искать тебя – не нашел. Вы не пользуетесь социальными сетями? Это же так круто сейчас.

– Гордись этим. Ты крутой.

Он пропустил мимо ушей ее ядовитый тон.

– Я нашел твою мать, хоть она зависает в интернете. И тут выяснилось, что у нее растет такой прекрасный внук. Не нужно быть профессором математики, чтобы вычислить, чей Миша ребенок.

– Миша наш ребенок.

– И мой.

– У него другое отчество, не твое.

– Это не показатель. Он мой ребенок.

– Ты поздно решил претендовать на роль отца.

– Но отца-то у Миши нет.

– Миша к этому уже привык.

– Да и я как бы привык, что один на свете. Но сейчас счастлив вдвойне.

– Конечно, сразу получил взрослого сы… юношу – поправилась Лика.

– Сына, сына. Ну, ты еще скажи, пропустил пеленки, крик, подгузники, бессонные ночи, сопли, температуру и опять крик.

– А еще новогодний утренник, первый звонок, первую любовь, последний звонок и поступление в институт. Ты все пропустил.

– Я согласен все это узнать у сына лично. – Он не дал ей возможности возразить, быстро попросил – Лика, давай перестанем спорить. Я знаю, что ты ко мне плохо относишься, и совсем не удивлен. Лучше скажи мне, что с Ангелиной.

Он внимательно смотрел на Лику и ждал ответа, видимо, его действительно сильно интересовал этот вопрос. И она ответила:

– Она пропала.

– Миша говорил. Я не стал теребить ему сердце, видел, что ему тяжело. Объясни мне все. Я не понимаю, как такое могло произойти.

Лика поежилась, непонятно отчего ей стало холодно, по спине пробежали зябкие мурашки, своими колючими прохладными льдинками вонзились в кожу и застыли.

Мысленно она оценила поступок Макса, он не стал теребить сердце ребенку, не стал расспрашивать, благородный поступок. Не ожидала такого.

Нет, что тут душой кривить. Раньше, очень давно Лика думала, что он самый настоящий благородный мужчина, принц на белом коне, достойный жених сестры, и если бы не его требование сделать аборт, то она бы так и восхищалась другом. Если бы не это требование, они бы были вместе, были бы красивой парой, счастливой парой. Они и были красивой, счастливой парой, пока он не потребовал избавиться от незапланированной беременности. Геля любила его. По-настоящему любила. Он был ее первой любовью и, к сожалению, последней. Как бы она не была на него зла, так зла, аж до ненависти, но полюбить другого мужчину не смогла.

Так и Лика сначала любила парня своей сестры, уважала его, радовалась за них, а потом ее чувства пошли строго в противоположном направлении: от изумления – как он мог такое предложить? до неприязни – как он мог такое предложить!

Видя, как страдает от всех переживаний сестра, Лика стала тоже страдать. Все страдали.