Но Тимур стремительно жестко схватил ее за плечо и не позволил отойти. Наклонившись, он попытался поцеловать ее, прижимая к себе. Софья начала отталкивать его, отворачивая лицо в сторону.

– Прекрати вести себя так! – выпалил Дешкелиани гневно. – Я устал ждать.

– Я не хочу, – пролепетала она, начиная вырываться сильнее.

– Хватит, коза! Мое терпение закончилось! Я ведь предупреждал тебя, что ты моя и должна быть покладиста!

– Нет!

– Нет, коза? – процедил он, железным капканом стискивая ее талию и опаляя ее лицо горячим дыханием. – Ты, видимо, думаешь, что можешь отказывать мне?

– Оставь меня в покое, – взмолилась она, едва не плача.

– Оставить в покое?! – взорвался Тимур в бешенстве. И тут же со всего размаха ударил ее ладонью по лицу. От силы пощечины Софья упала на кровать. – Наглая девка! Я научу тебя подчиняться! – выпалил он, тут же упав на нее сверху, схватил ее руки и стал насильно целовать.

Софья принялась неистово сопротивляться его напору, и Дешкелиани вновь сильно ударил ее, уже по плечу. Софья сжалась от боли, застонав, и Тимур начал бешено срывать с нее одежду. Когда она оказалась совсем обнажена, Тимур чуть отстранился от нее, чтобы стянуть с себя черкеску. Софья, мгновенно воспользовавшись моментом, попыталась отползти от него, но он жестко схватил ее под грудью. Вновь бросив девушку на кровать, он снова сильно ударил ее по лицу. Застонав от боли, Софья, попыталась закрыться руками, отстраняясь от этого жестокого человека, но Тимур вмиг опустился на нее и неумолимо раздвинул ее ноги руками. Софья, понимая, что он не отступится и может снова ударить ее, испуганно замерла под ним. Она боялась новых побоев, которые могли навредить ребенку.

Тимур впился губами в ее шею, и она ощутила, как он стремительно овладел ее лоном. Осознавая, что не может сопротивляться его силе, она закусила до боли губу и, закрыв глаза, отвернула лицо от Дешкелиани. Ее запястья Тимур удерживал над ее головой, и его бедра совершали стремительные мощные движения. До сих пор ощущая боль на щеках, где прошлись его жестокие ладони, молодая женщина безропотно терпела жуткое насильственное соитие, глотая соленые слезы, которые стекали из-под ее судорожно сжатых век.

Через некоторое время он замер над ней и, отпустив ее руки, упал на нее сверху. Софья, дрожащая и морально раздавленная от унижения, которому подверг ее этот дикий горец, лежала неподвижно, так и не открывая глаз. Он приподнялся над ней, и его рука ласково прошлась по ее отвернутому лицу, обнаженным плечам и груди.

– Ты очень красивая, козочка, – прошептал он. Тимур начал вновь целовать ее шею, Софья же замерла и не шевелилась. Еще немного поласкав ее обнаженное тело, Тимур поднялся и начал стремительно одеваться. – Мне надо идти. Отец ждет меня к ужину, – добавил он тихо и, застегнув последнюю пуговицу, поправил портупею на ремне и стремительно вышел из спальни.

Когда дверь за Тимуром закрылась, Софья от дикого нервного потрясения, так и не открывая глаз, повернулась на бок и лежала словно ватная кукла. Ее глаза были сухими. Она думала о том, что у нее больше нет сил терпеть это жуткое существование. Все то, что преподносила ей судьба, было невозможно вынести. Страдания переполнили чашу ее терпения. В этом диком крае с самого приезда она только и делала, что выживала, стараясь вынести все испытания и не сойти с ума.

Она так надеялась, что после всех мучительных страстных отношений с Амиром, когда они все выяснили и она смогла полюбить его всем сердцем, жизнь наконец наладится. Но дикое нападение сванов на дворец вновь перевернуло ее жизнь. В этот миг, после того как Тимур надругался над ее телом, она ощущала, что более не может жить в этом аду. Она чувствовала, что ее страдания достигли предела и моральных сил существовать дальше в жутком мире, окружающем ее, нет.

Открыв глаза, она трагично, с тоской посмотрела на единственное окно, которое вело на свободу. Но эта свобода была призрачна и недостижима. Горечь наполнила ее душу, и Софья осознала, что Амир, возможно, никогда не приедет за ней. Вдруг он не сможет найти или, что еще страшнее, вообще решит забыть ее. Ведь она не была ему женой. Эта мысль окончательно сломила ее. Ведь уже прошло одиннадцать дней, как Тимур увез ее из дворца Асатиани. И надежда на то, что Амир спасет ее, таяла в сердце с каждым днем.

Она ощущала, что не сможет вынести ужасную жизнь, которую предначертал ей этот дикий жестокий Дешкелиани. Который не считал женщин за людей и привык использовать их в своих гнусных целях, даже несмотря на их сопротивление и желания. Однако Софья понимала, что большинство женщин в этих краях живет именно в таких условиях. Да и, что душой кривить, в ее родной России с крепостными девушками поступали не лучше. Она прекрасно видела, как Бутурлин в своем доме домогался и пользовал крепостных служанок, когда ему хотелось, не спрашивая их мнения.

Именно эти страшные мысли, а также реальное осознание действительности зажгли в душе Софьи надежду на то, что и она сможет выжить. Она должна была жить дальше. Ведь под ее сердцем теплилась новая жизнь, ее малыш. Единственное напоминание об Амире, человеке, который, как и ее маленький брат и заблудший отец, был любим ее страдающим сердечком. И в этот миг Софья ощутила, что должна жить ради них, ради маленького брата и отца, которых, возможно, никогда больше не увидит. Ибо в этом заброшенном ауле среди ледяных гор ее явно никто никогда не найдет. Но ради малыша она должна была жить.

С того дня Тимур приходил каждый день и навязывал молодой женщине свои дерзкие наглые ласки. Это всегда происходило вечером, когда он возвращался в свой дом после очередных вылазок. Софья, помня о его жестоких пощечинах, которые оставили синяки на ее лице, не сопротивлялась ему, а послушно терпела все ласки Дешкелиани и его интимную близость. В эти гнусные противные моменты она старалась отключить свое сознание от происходящего и думала только о том, что любое ее неповиновение будет жестоко наказано Тимуром и может навредить ребенку.

Глава IX. Признание