– Как ты, козочка? – ласково спросил Дешкелиани, приблизившись к ней, и тихо добавил: – Я принес тебе сласти…

Софья нахмурилась и приготовилась к его домогательствам. Почти ежедневно Тимур появлялся у нее в комнате ближе к вечеру, вот уже на протяжении двух недель. И, несмотря на сопротивление и недовольство, все равно склонял ее к интимным соитиям, даже невзирая на слезы. Теперь Софья не сопротивлялась ему, ибо опасалась вновь изведать жестоких пощечин, следы от которых не прошли еще с первого раза, когда он изнасиловал ее, и до сих пор оставались на щеках.

Руки Тимура уже властно и нежно обняли ее, губы страстно впились в шею. Она не двигалась и позволяла ему делать то, что он хотел. Однако Тимур вдруг оторвался от ее ушка и глухо спросил:

– И долго ты будешь сопротивляться мне и лить слезы? Лучше тебе смириться и стать покладистой, козочка. Все мои женщины до тебя быстро примирялись со своей участью и потом начинали радоваться тому, что я приходил к ним.

– Я не все, – с вызовом тихо ответила Софья. – И я не смирюсь…

– Ну и глупо! – выпалил Тимур.

– Линара говорила мне, что у тебя есть наложницы в селении. Отчего ты не посещаешь их? Они наверняка рады твоим притязаниям, Тимур.

– Они мне неинтересны, с той поры как я привез тебя, козочка, – нежно произнес Тимур. – Ты понимаешь, о чем я говорю? Ты должна быть счастлива от того, что я выделяю тебя из других женщин. И пока жажду только тебя.

Софья нахмурилась, собираясь что-то сказать в ответ, но в следующий миг дверь распахнулась, и на пороге комнаты показалась сухая невысокая фигура старика в серой черкеске. Тимур выпустил молодую женщину из своих объятий и резко обернулся, чтобы отчитать наглеца, посмевшего войти в комнату, когда он был здесь.

– Дак Амиран сказал правду! – процедил князь Давид Дешкелиани, медленно проходя в комнату.

Тимур смертельно побледнел и лишь одними губами вымолвил:

– Отец…

– Что ты натворил, Тимур?! – пророкотал Давид, проводя глазами по Софье и вперив угрожающий взор в старшего сына. – Ты привез жену Серго сюда? Ты должен был убить ее! – воскликнул князь и быстро положил руку на рукоять своей шашки.

Тимур метнул испуганный взор на Софью, лицо которой смертельно побледнело от страха. Давид уже порывисто устремился в сторону молодой женщины. Но Тимур, разгадав кровожадное намерение отца, стремительно загородил князю проход, положив ладонь на пальцы родителя, лежащие на рукояти шашки.

– Отец, давайте поговорим! Но не здесь! – выпалил яростно Тимур.

– Поговорим? О чем?! – процедил Давид, сверкая глазами на пленницу через широкое плечо сына. – Пусти!

– Отец! Выслушайте меня! – взмолился Тимур и начал осторожно давить своим телом на отца, подталкивая его к выходу из комнаты. – Я умоляю вас!

– Тимур, не смей защищать ее! – процедил князь Давид и попытался обойти сына, испепеляя убийственным взором русскую, что смотрела на него огромными печальными глазами, испуганно прижимаясь к шкафу.

– Отец! Прошу, только один разговор! – уже яростно выпалил Тимур. – Я все расскажу вам! Выслушайте меня!

– Ладно, – через силу выдавил Давид и чуть попятился. – Выйдем!

Князь Дешкелиани быстро вышел в коридор. Тимур обернулся к молодой женщине и глухо произнес:

– Не бойся, я все улажу. Только не выходи из комнаты.

Моргнув несколько раз, Софья медленно кивнула ему в ответ. И Тимур, бросив на нее последний решительный и страстный взор, стремительно вышел вслед за отцом, плотно прикрыв дверь в ее спальню.

Глава X. Аул

Едва он спустился вниз, как Давид Гурамович вперил в сына злой взгляд и, словно приговор, отчеканил:

– Девка должна умереть!

– Отец, послушайте, – начал с уважением Тимур. – Елена, она…

– Ты сделал большую глупость, Тимур, что привез ее в свой дом. Неужели ты не понимаешь, пока она жива и носит под сердцем плод Серго, ее могут выкрасть, и у рода Асатиани будет наследник Левана и Верико. А значит, они будут иметь потомка царей Багратиони и претендовать на законную первоочередную власть в наших краях! Ее ребенок так же опасен для нас, как и его дед и отец!

– Да, отец, вы правы, – с почтением заметил Тимур. – Но мне жаль ее. Она ведь не виновата, что ее выдали замуж за Серго Асатиани!

– Ты еще защищаешь ее, мальчишка? – вспылил Давид. – Она жена твоего заклятого врага! И она не заслуживает твоей жалости, Тимур!

– Да-да, отец, я все понимаю, – сказал Тимур, опуская голову.

Он начал лихорадочно искать предлог, который позволил бы ему убедить князя сохранить Елене жизнь. Тимур чувствовал, что совсем не хочет причинять пленнице вреда и уж тем более расправляться с ней, как он без сожаления сделал с трусом Серго. Нет, Елена явно не заслуживала такой несправедливой смерти. Ибо она была слишком красива, желанна и имела бойцовый характер, который уже не раз показала перед Тимуром. Девушки с сильным нравом были редкостью для Грузии, ибо с детства грузинок приучали к подчинению.

Елена же была словно вылеплена из другого теста. Кроме внутреннего достоинства, она имела сложный непонятный характер, который Тимур никак не мог разгадать, но очень хотел. То она становилась покладистой и мягкой, словно котенок, то занимала позицию отстраненности и безразличия, а иногда спорила с ним и вела себя даже агрессивно и дерзко, как тигрица. Все эти смены ее темперамента неимоверно нравились Тимуру. И он с каждым днем все сильнее привязывался к своей пленнице, которая была к тому же еще невероятно прекрасна, и ее прелести вызывали в Тимуре диковатые страстные желания.

– Ты должен покончить с ней, Тимур, – жестко приказал Давид. – Или я сделаю это!

– Я сделаю, отец, как вы велите, – тихо произнес Тимур, боясь смотреть отцу в глаза и впервые за много лет понимая, что хочет пойти против воли отца в своих желаниях. – Но пока она мне не наскучила, могу я подержать ее при себе? – спросил он осторожно.

Давид округлил глаза и внимательно посмотрел на сына.

– Ах, вот в чем дело! – воскликнул Давид. – Значит, девка околдовала тебя, и ты, как ишак, повелся