Только по плечам и бедрам бегают мурашки…

– Скажи своим дружкам, чтобы руки не распускали. Тебе же объяснили, что наши девочки – под запретом.

Сложно объяснить самой себе, зачем повторять слова Марьяна, которые чуть раньше саму взбесили, но Поля делает это.

Видит, что губы Гаврилы потихоньку растягиваются… В нем тоже не всё так прямолинейно-однозначно, как могло показаться сначала.

– Мне сложно что-то объяснить, Полина. Деревенщина. Три класса…

Он будто бы на глупость съезжает, а Полине кажется, что над ней стебется. Что не тупой – без слов понятно.

– За вами охрана наблюдает. Думаю, если сейчас уйдете – никто не пострадает.

Передавать Гавриле информацию, которую с ней поделился Марьян, Поле не стыдно. Она знает, что так правильно. А ещё знает, что откуда информация, Гаврила никому не расскажет. Только вот его реакция не похожа на испуг. Он не кивает, не благодарит…

Улыбается снова, на кроссовки свои смотрит, потом на неё, склонив голову…

– Он тебе очень дорог, Полюшка? – о ком спрашивает, сходу понятно.

– Просто уйдите. Так всем лучше будет…

Голубь мира – не её любимая роль. Обычно им все шишки и, что самое противное, никакого результата. Но Полине не хочется усугублять. Драки во имя ей не нужны. Просто очень не хочется, чтобы Гавриле разукрасили лицо. Она думает об этом – и самой больно. А ему ведь разукрасят…

– Давай я тебя к машине проведу, а потом подумаю, хорошо? – предложение Полю не устраивает, но бодаться – бессмысленно. Она разговаривает с шофером под пристальным взглядом Гаврилы. На сей раз он уже не стесняется – бродит не только по лицу, но по всему телу.

И платье, которое весь вечер смущало, впервые кажется уместным. Приятно чувствовать, как он оглаживает ноги, пусть пальцем к ней в жизни не коснется.

Когда Поля заканчивать, моргнуть не успевает, как остается без телефона.

Он в руках у Гаврилы. Парень что-то клацает, ждет…

Почти сразу в кармане джинсов загорается экран его мобильного…

– Спасибо за доверие, Поль…

Он улыбается с зубами, довольный собой, а у Полины даже рот открывается от возмущения.

– Я трубку не возьму…

Она обещает упрямо, но он будто смелости поднабрался. Прячет и её телефон в карман, делает шаг к ней, кладет ладони на талию, сжимая ощутимо…

Платье подпрыгивает ещё выше, её дыхание против воли ускоряется, он совсем немного едет вверх по ребрам, потом вниз...

Чтобы устоять – руки Полины ложатся на те самые плечи… Их лица на одной высоте, потому что она на каблуках и стоит на бордюре. А ещё они очень близко…

Гаврила улыбается, Поля чувствует, как глубоко и ровно он дышит… У него ещё и ресницы длинные.

Лапочка такой…

– А окно мне откроешь? – Гаврила чуть двигается лицом вперед. Щекочет губы дыханием. Полина чувствует себя снова голубем, но просто тупым. На ответ не способна. Лишь бы не курлыкнуть. – Откроешь, Полюшка… Всё откроешь…

А он ответа и не ждет. Сам отвечает. Губ не касается. Подныривает. Прижимается ртом к шее. Ведет вверх, задерживается за ухом.

Полина слышит, как дышит, потом целует – аккуратно, трепетно…

– Я тебя найду, не переживай. Звонят уже, идем к машине.

Полина долго смотрит на свой же телефон прежде, чем со вздохом открыть браузер.

Итак, Любичи…

Перед глазами – карта и короткая информация. А у Поли в голове очередное «Господи…».

Потому что самой себе сложно объяснить, какого черта полезла гуглить эту деревню?

Она открывает статью на Вики, чтобы зачем-то узнать, что первое упоминание о поселке датируется восемнадцатым веком, а местная церковь – официально признанная памятка архитектуры.

В поселке живут… И снова «Господи»… Потому что меньше пятиста человек. Это как вообще? У неё поток в Университете больше...

После Вики Поля заходит в картинки. Листает… Открывает… Увеличивает…

Зачем ей эти Любичи? Сама не знает. И из-за этого тоже злится. Но ей волшебным образом кажется, что там красиво...

Она знает о поселке уже неделю. Вернувшись в ту ночь из клуба, просто легла спать. Вечер получился настолько странным, что хотелось поскорее забыться. Утром же ужалило обидой, потому что…

Зачем брать телефон? Зачем делать это так нагло, если не собираешься ни писать, ни звонить?

И ей бы радоваться, что от... Гаврилы... Нет ничего, а она…

Убеждала себя, что безразлично, а всё же злилась. И всё же волновалась.

Тот самый Гаврила ни разу не вышел на связь. Она из принципа не забила его номер в память телефона.

Сердце иногда ёкало из-за страха, что с ним элементарно могли что-то сделать, но эти мысли Поля отметала.

Всё, что могла предпринять – она предприняла. Предупредила. Дальше же… Он как-то дожил до своих лет. И дальше справится. Только она ведь так и не узнала, сколько ему…

– Черт…

Шикнула на себя же, стукаясь затылком о подголовник. Заблокировала телефон, отложила.

Всю оставшуюся до Бриоша дорогу смотрела в окно. Пыталась не думать, а всё равно как-то думалось…

Может самой написать? Звонить она в жизни не станет, конечно… Но просто спросить, жив ли…

Почти собралась, потом сама себя же остановила.

Вполне возможно, он даже посмеется. Сам забыл уже, и тут она со своей «заботой». Развесила уши. Нахлебалась его «ты – моя. Сразу понял…», а у него таких «своих» – в каждом втором доме этих убогих Любичей… Девок тридцать, не меньше...

Злиться даже на его поселок – глупость. Но Поле из-за этого только горше.

Как же он так сильно и так быстро ее зацепил?

Автомобиль остановился у заведения. Полина дождалась, когда ей откроют дверь и подадут руку. Пробежалась до стеклянных дверей, чувствуя легонькое покалывание холодных капель по плечам – начинается дождик.

Уже внутри оглянулась…

Варвара на месте. Отрывается взглядом от своего телефона, встречается глазами с Полей. Машет, приглашая…

Проходя мимо витрины с тортами и пирожными, девушка тормозит, чтобы хотя бы мельком и быстро осмотреться…

Она – ужасная сладкоежка. А ещё, если бы кто-то спросил Полину, о чем она мечтает, и если бы Полина действительно верила в реализуемость собственных мечт, она рассказала бы о собственной кондитерской. И пусть на это у неё нет ни единого шанса – у семьи на Полю другие планы – но хотя бы чужой эстетикой любоваться ей никто не запретит…

Только недолго, потому что Варвара проявляет нетерпение. Округляет глаза и всем видом дает понять – она была бы не против, чтобы Полина предпочла витрине с пирожными её…