Стоило ему посмотреть на карту графства, как его охватывала ярость оттого, что поместье Магнус Крофт, наподобие клина врезающееся в их фамильные владения, окрашено в зеленый цвет, вместо красного, как все его земли.

— Надо воспринимать вещи такими, как они есть, — сказал себе герцог.

Сильваниус откинулся на спинку кресла и задумался: что сделает Изабель, когда узнает, что он женился?

Графиня Уолшингем была его нынешней любовницей и еще не наскучила ему.

Она была гораздо остроумнее, чем все его другие знакомые, и умела заставить его смеяться от души, хотя сам герцог считал, что утратил эту способность еще в детстве.

Она выглядела прекрасной даже в те минуты, когда была наиболее язвительна, а источающие Яд глаза делали ее еще более привлекательной.

Герцог также открыл для себя, что ее страстный ответ на его любовные ласки был более сильным и требовательным, чем все, что он знал до этого.

Сильваниус понял, что пока не хочет расставаться с Изабель. Ему казалось, что тогда его жизнь станет совсем скучной и однообразной.

Более того, он не видел причины, по которой женитьба могла бы помешать его прежним увлечениям, если сохранять их в тайне.

Герцог был намерен относиться к жене с полным уважением и не делать ничего, что бы расстроило ее или заставило усомниться в его верности.

Он знал, что как его жена и герцогиня, получившая титул из его рук, она будет встречать надлежащие прием и почтение где угодно, будь то Вукингемский дворец, Виндзорский замок или Честер-хауз.

— У нее не будет оснований для жалоб на этот счет, — решил герцог.

Единственная разница в его поведении в случае женитьбы в будущем будет состоять в том, что встречи с Изабель или какой-нибудь другой женщиной нужно будет тщательно скрывать.

Сильваниус Линчестер был достаточно умен, чтобы понимать, что нескромные взгляды и злые языки могут привести к неприятностям, но был уверен, что справится с этим.

Довольный собой, герцог сел за письменный стол, чтобы разобрать письма и приглашения, которые подготовил для него секретарь.

Не успел он заняться бумагами, как открылась дверь.

— Привет, Гарри! Рад тебя видеть! Хорошо, что ты приехал раньше остальных.

Герцог поднялся и раскрыл объятия навстречу своему самому старому другу Гарри Шелдону, который ответил на его приветствие:

— Я собирался побить твой рекорд скорости на дистанции между нашими домами, но проиграл. К сожалению, должен признать, что мои лошади не так хороши, как твои.

— И за сколько ты добрался? — поинтересовался Сильваниус.

— Два часа двадцать три минуты.

— На десять минут больше.

— Я знаю, — вздохнул Гарри Шелдон, — и не стоит больше об этом говорить.

Он плюхнулся в кресло и в обычной своей манере бросил:

— Хватит об этом. Я заслужил бокал шампанского и надеюсь, что в этом доме оно достаточно холодное.

— Ты обижаешь хозяина, — усмехнулся герцог. Он встал и подошел к столу в углу комнаты, на котором в серебряном ведерке со льдом стояла початая бутылка шампанского.

— Сильваниус, ты вчера пропустил неплохую вечеринку, — сообщил Гарри Шелдон. — Мы пообедали в одном уютном ресторанчике, а затем отправились в» Дом удовольствий «, который недавно открылся в Лондоне. Там были такие куколки из Франции; таких милашек ты никогда еще не видел. Все время» 0 — ля-ля»и много «Да-да-да». Я получил большое удовольствие.

— Я могу составить тебе компанию на следующей неделе, — сказал герцог, задумчиво расхаживая по комнате с бокалом шампанского в руке. — А между прочим, Гарри, я собираюсь жениться!

Гарри Шелдон чуть не выронил свой бокал.

— Ты сказал: жениться? Я не ослышался? Герцог кивнул.

— Боже праведный! — воскликнул Гарри. — Вот и ты бросаешься в омут! Но какого дьявола? Не может быть, чтобы ты влюбился! Кто она? Я ее где-нибудь видел? — нетерпеливо забросал он вопросами старого друга.

— Между прочим, я сам ее никогда не видел, — признался герцог.

— Ты это серьезно? — не поверил Гарри.

— Абсолютно!

— Тогда кто же она?

— Она дочь герцога Норталертона. Он только что предложил мне ее вместе с десятью тысячами акров поместья Магнус Крофт.

— Просто не верится!

— Это правда.

— Тогда ты в выигрыше! — воскликнул Гарри. — Ты получишь жену и вернешь поместье, которое твой отец швырнул на карточный стол.

— Да, я буду в выигрыше и полагаю, что он будет упакован в весьма привлекательную обертку. Мне рассказывали, что Каролина Алертон — красотка.

— Каролина Алертон? Но ты действительно никогда ее не видел? Ведь Алертоны твои соседи?

— Все это так, но Линчестеры не общались с Норталертонами после того, как герцог отказался вернуть поместье, несмотря на объяснения моего отца, что под влиянием алкоголя он был не в себе, когда поставил на кон поместье и проиграл его.

— Алертона не в чем обвинять. Карточный долг — долг чести.

— Несомненно! В то же время мой отец полагал, что герцог поступает неблагородно, и порвал с ним всякие отношения, кроме строго официальных.

— А предложение тебе руки своей дочери носило строго официальный характер? — полюбопытствовал Гарри.

— Весьма официальный. У нас есть общий соперник. Один, недавно поселившийся в этих местах землевладелец завел новую в нашем графстве свору гончих на лис. До этого их было только две: одна моя и вторая герцога Норталертона. И, как ты понимаешь, нам необходимо заключить союз, чтобы загнать соперника обратно в конуру, из которой он вылез.

— И в результате этого необычного сотрудничества ты решил жениться на дочери герцога? — с ехидной усмешкой спросил Гарри.

— Он предложил, и я счел это предложение разумным.

Гарри откинулся в кресле и захохотал.

— Разумным! — воскликнул он сквозь смех. — Мой дорогой Сильваниус, как это может быть разумным — жениться на девушке, которую ты никогда не видел, только потому, что она может вернуть тебе поместье, вроде того виноградника, которого ты домогаешься?

— Но этот виноградник всегда по праву принадлежал Линчестерам, — высокомерно ответил герцог.

— К черту все это! Подумай, на каких условиях ты женишься! — пытался образумить друга Гарри.

— А почему бы и нет? Она хорошо воспитана — никто не может возражать против этого, — я слышал, что она красавица, и, откровенно говоря, Гарри, я полагаю, что Ане пришло время жениться.

— Я думаю об этом все последние пять лет! — сказал его друг. — Тебе пришло время остепениться и, самое главное, — завести наследника.