Закери был готов согласиться по крайней мере с частью этого заявления своей тетушки.

Закери глянул на книгу, которую вчера утром, когда они уезжали, ему навязал брат Шарлемань, как будто две дюжины поэм Байрона смогут компенсировать ему ссылку в Бат. Гарольд, видимо, чувствовал то же самое: он уже разорвал обложку. Закери не сомневался, что подагра тети Тремейн не пройдет до тех пор, пока Мельбурн не сообщит, что нашел способ раз и навсегда отбить у своего младшего брата охоту идти в армию.

Эта стратегия Мельбурна раздражала Закери, но ни через неделю, ни через месяц он не откажется от своего намерения. Ему нужна перемена. И если могущественный клан Гриффинов не придумает какой-нибудь совершенно неимоверный план, он присоединится к армии Веллингтона в Испании. Там по крайней мере он не будет лишним третьим братом, постоянным эскортом всех женщин семьи, более известный своим здоровым аппетитом и популярностью среди молоденьких девочек, а будет оценен по заслугам.

– Вообще-то я хотел предложить немного поспать, – сказал он, увидев, что тетя смотрит на него очень внимательно.

– Ты мог бы ехать верхом. Ты ведь настоял на том, чтобы взять свою лошадь. А я с тем же удовольствием вышивала бы и в одиночестве.

Первым его побуждением было спросить, почему вообще было необходимо его присутствие. Однако все знали, что он едет в Бат не ради здоровья тети Тремейн. ради своего. Он достал часы и взглянул на них.

– Гостиница будет через час. Если не возражает! мы с Гарольдом немного вздремнем.

– По правде говоря, я договорилась с Фипсом, что мы сделаем небольшой крюк.

– Как это? – спросил он. Уж не хотят ли они запереть его в каком-нибудь монастыре?

– Я подумала, не провести ли нам ночь-другую в Уитфелд-Мэноре, чтобы я могла навестить свою школьную подругу Салли Уитфелд.

– Это Мельбурн придумал?

– Да нет. Мы с Салли кончали одну и ту же школу. Она писала мне, что я могу в любое время приехать к ней погостить. Мы не виделись почти шесть лет.

Он поднял вверх руки в знак того, что сдается. Но потом ему пришлось локтем прижать к стенке щенка, пытавшегося прыгнуть ему на грудь.

– Какая разница – Бат или Уитфелд-Мэнор. Не встану же я на пути школьной дружбы.

– Умница.

Усмехнувшись, Закери откинулся на кожаные подушки сиденья, крепко обхватил за шею щенка и закрыл глаза. Он совершал это путешествие не по своей воле, но он любил тетку. К тому же совсем неплохо подремать в теплой, мягко покачивающейся на рессорах карете.

Через двадцать минут они свернули с основной дороги на проселочную. Карету начало бросать из стороны в сторону на ухабах, так что о том, чтобы дремать, не могло быть и речи. Щенок упал на пол и забился между его сапогами. Боже мой, кто же живет на другом конце этой ужасной дороги – дикие кельты? Тетя Тремейн как ни в чем не бывало продолжала вышивать, хотя ей вряд ли удавались прямые стежки.

Вскоре дорога стала более ровной, – видимо, они подъезжали к частному владению.

– Говорят, в этой части Уилтшира хорошая рыбалка. А мистер Уитфелд существует?

– А как же. – Тетя Тремейн сунула вышивание в корзинку и искоса посмотрела на племянника. – Я полагаю, что несколько дней у тебя не будет недостатка в развлечениях.

Неприятное подозрение шевельнулось где-то глубоко в душе Закери.

– У Салли Уитфелд, часом, нет незамужней дочери?

– Нет.

– Отлично.

Грузный дворецкий, тяжело дыша, открыл дверцу кареты. С помощью Закери, своей трости и дворецкого тетя Тремейн неуклюже спустилась на землю. Потом подняла голову и усмехнулась, глядя на Закери:

– У нее их семь.

– Чего – семь? – не понял он.

В этот момент из дверей дома показалась стайка молоденьких девушек в цветастых муслиновых платьях.

Гарольд залаял. Было уже поздно скрыться в карете и бежать, хотя это на какую-то секунду и пришло в голову Закери. Очевидно, предполагалось, что забота о тете Тремейн должна стать для него экзаменом на способность быть терпеливым и ответственным. И он так легко не сдастся. Хотя… Бог мой! Семь дочерей!

Решив, что сделает тетке выговор позже, когда они останутся наедине, он спустился со ступенек кареты с деланной улыбкой. Вслед за ним выпрыгнул щенок и сразу же погнался за цыплятами, гулявшими вдоль дорожки.

Девушки, очевидно, были знакомы с тетей Тремейн, потому что воздух огласился восторженными криками по поводу приезда «леди Глэдис», почти заглушившими лай Гарольда и писк цыплят.

– Здравствуйте, девочки, – просияла тетя Тремейн, подставляя щеки для бесчисленных поцелуев. – Познакомьтесь. Это мой племянник, лорд Закери Гриффин.

Армия женщин присела в почтительном реверансе:

– Лорд Закери.

Закери поклонился и тут же был окружен щебечущими девицами. В это время из дома вышли еще две женщины. Что это? Пансион благородных девиц?

– Глэдис, – вскричала более пожилая – высокая и дородная леди – и крепко обняла его тетю.

– О, дорогая! Я так рада тебя видеть! Это, очевидно, была мать выводка.

Тетя поманила Закери пальцем, и он подошел к женщинам.

– Вы, должно быть, миссис Уитфелд, – обратился он к подруге тети Тремейн и, взяв пухлую руку леди, склонился над ней. – Моя тетя Тремейн всегда говорит о вас с любовью.

– Боже, какой душка, – закудахтала Салли, порозовев. – Ты правильно мне его описывала, Глэдис.

Неужели они его обсуждали? Это не предвещало ничего хорошего.

– У вас прелестные дочери, – сказал он, довольный тем, что и сам происходил из большой и шумной семьи. Иначе он не выдержал бы такой натиск.

– Разрешите вас представить. Девочки, перестаньте таращиться, глупышки. – Сказав это, она выстроила девушек в шеренгу, весьма похожую на строй солдат, стоящих по стойке смирно, если бы не платья и чепчики, не хихиканье и перешептывание. В этот момент Гарольд оставил в покое цыплят и занялся сапогами Закери. Хорошо, что в дорогу он надел старые, а новую пару положил в чемодан.

Когда девушки были построены, он обратил внимание на ту, что вышла из дома последней. У нее были мягкие каштановые волосы, немного более темные, чем у сестер, ясные зеленые глаза и высокая стройная фигура. Она оглядела его с головы до ног, даже повернулась, чтобы увидеть его профиль, словно он был каким-то насекомым, а она – энтомологом.

–Лорд Закери, – сказала миссис Уитфелд, поставив зеленоглазую девушку в начало шеренги, – это моя старшая, Кэролайн.

Он поклонился.

– Мисс Уитфелд. Рад познакомиться.

– Советую приберечь поклоны до того момента, когда все мы будем представлены, иначе у вас закружится голова, – низким насмешливым голосом сказала она. Поскольку ее мать уже перешла к следующей дочери, возможно, никто, кроме Закери, ничего не услышал.