– Энн, я думала, что ты ушла со всеми, чтобы услышать историю семьи Гриффин.

– Я уже ее знаю. – Хорошенькая белокурая семнадцатилетняя Энн села рядом с Кэролайн. – В отличие от некоторых других домочадцев я читаю новости и светскую хронику, а не просто рассматриваю картинки в модных журналах. Старший из братьев Гриффин – герцог Мельбурн.

– О Боже! Так он из тех Гриффинов?

– Да, из тех.

– Но они… знамениты.

– И чрезвычайно богаты. На этот счет мама не ошиблась. Поэтому я повторю: тебе не интересно?

– Если ты имеешь в виду лорда Закери, то мне очень интересно. Если мне удастся запечатлеть на холсте одного из Гриффинов, месье Танбергу придется меня принять. Жаль, что вместо лорда Закери не приехал герцог Мельбурн. Тогда, если бы я написала его портрет, меня приняли бы в студию Томаса Лоуренса.

– Студия Лоуренса тебя отвергла.

– Портрет герцога Мельбурна заставил бы их пересмотреть свое решение.

– Ты такая целеустремленная.

– Скажи честно, Энн, ты думаешь, что это имеет значение, заинтересовал ли меня лорд Закери или нет? При такой родословной он мог бы жениться на дочери принца-регента, если бы захотел. Сомневаюсь, что, имея выбор из сотен молодых леди высшего общества, он выбрал бы девушку из семьи Уитфелд. – Она хихикнула. – Даже Сьюзен.

– Не говори ей об этом. – Она заглянула в альбом. – Вижу, кого ты рисуешь. Он действительно очень красив.

– И слава Богу. Но независимо от того, красавец он или урод, мне важнее написать его портрет, чем выйти за него замуж.

Энн поцеловала сестру в щеку и встала.

– Для тебя – да, но я не умею рисовать.

– Это означает, что ты тоже собираешься принять участие в охоте на лис?

– Кто-то же должен поймать лиса. Какое-то время я буду бежать вместе с другими гончими, чтобы посмотреть, как будут разворачиваться события.

– Тогда удачи тебе.

Кэролайн посмотрела вслед сестре. Если даже рассудительная Энн уже мечтает о лорде Закери, это не сулит спокойной жизни. Он, безусловно, красив, но она ни за кого не собирается выходить замуж, тем более за лорда. Брак для нее означал сплетни, вышивание, заботу о нарядах – все, что угодно, только бы чем-то заполнить пустоту бесконечных дней. Возможно, ее сестры мечтают именно об этом, но она лучше умрет.

Каким бы он ни был красивым, ей нужно только одно: нарисовать его портрет, который должен прибыть в Вену к двадцатому числу этого месяца.

Опять Кэролайн Уитфелд не спускает с него глаз. Закери старался не обращать на это внимания, но всякий раз, как он оглядывал стол, дабы вовлечь всех членов семьи в общую беседу, он ловил на себе ее взгляд.

Это было бы менее заметно, если бы она принимала участие в разговоре, но, по всей вероятности, ей было интересно только смотреть на него. Он поймал себя на том, что смотрит на нее чаще, чем на других, но она была единственной, от которой ему не приходилось отбиваться. А какие у нее необычные глаза – зеленые, с коричневыми крапинками… Закери встряхнулся. Здесь надо быть начеку, а то его невнимательность может обернуться весьма неприятными затруднениями, да еще умноженными на семь.

– Лорд Закери, это правда, что у вас два старших брата? – спросила одна из близнецов.

Он проглотил кусок жареного цыпленка и кивнул:

– Да, Шарлемань и Мель…

– И все вы не женаты?

Неудивительно, что все сидевшие за столом пообедали, кроме него. Ему все время приходилось отвечать на вопросы, так что он едва успевал что-нибудь проглотить.

– Мельбурн вдовец, но да, сейчас мы все не женаты.

– Мама сказала, что ваша сестра недавно вышла замуж за маркиза Деверилла. Это правда?

– Да, в прошлом месяце в Шотл…

– Вам нравится цыпленок, лорд Закери?

Те два кусочка, которые ему удалось проглотить, были холодными.

– Очень вкусный. Спаси…

– Я тоже люблю жареных цыплят, правда, Энн? А вы любите танцевать вальс?

А старшая сестра продолжала смотреть на него почти в упор. Это уже начало его раздражать.

– Я люблю танц…

– У нас был учитель, который научил нас всем современным танцам. В Троубридже великолепный зал для танцев и раутов. Они украшают его серебряными лентами и воздушными шарами. Это так красиво!

Закери не знал, что было более невежливо – смотреть в упор или обрывать его на полуслове.

– Лорд Закери, вы…

– Лорд Закери, как…

– Милорд, вы…

Он положил вилку и повернулся лицом к старшей сестре.

– Мисс Уитфелд, вас что-то беспокоит? Она прищурилась.

– Нет, милорд.

Он заметил, что девушки перестали забрасывать его вопросами и вообще замолчали. Даже мистер Уитфелд, который не обращал внимания на болтовню, сосредоточив его на жареной картошке у себя в тарелке, замер с вилкой на полпути ко рту. Закери, обескураженный неожиданной тишиной, стал наконец есть.

– О! Простите.

Но прежде чем он начал жевать, какофония возобновилась:

– Лорд Закери, а как зовут вашу лошадь?

– Саграмор.

– Как рыцаря в легенде о короле Артуре?

– Да.

– А вашу собаку?

– Гарольд.

А старшая сестра все смотрела и смотрела на него и не принимала участия в общем разговоре.

– Лорд Зак…

– На что вы так смотрите, мисс Уитфелд? – В такой ситуации трудно научиться терпению. Но никто не скажет об этом Мельбурну.

– На ваши уши, милорд, – ответила она совершенно серьезно.

– Мои… – Такого ответа он не ожидал. – Мои уши?

– Да, милорд.

Он украдкой так повернул нож, чтобы увидеть в отражении свои уши. Кажется, оба они были целы.

– А что такого интересного в моих ушах, позвольте спросить?

– Их форма.

Ему показалось, что ее губы дрогнули, но, возможно, это ему показалось. Теперь все остальные Уитфелды смотрели на его уши.

– Мне казалось, уши у всех более или менее одинаковы.

На сей раз он увидел, что в ее глазах промелькнул озорной огонек, а в уголках глаз появились морщинки.

– Нет, милорд. У вас особенные уши.

– Это верно, потому что старший брат часто таскал его за уши, чтобы Закери вел себя хорошо, – вставила тетя Тремейн.

– У меня самые обыкновенные уши, – заявил Закери.

– Я считаю, что у вас прелестные уши, – отважилась самая младшая из Уитфелдов.