спустилась ночь, только свет фар выхватывал из ее тьмы силуэты деревьев. Да иногда какая-нибудь ветка царапала кузов, казалось, хотела задержать или остановить.

В самой чаще, движение стало легче, автомобиль выехал на более-менее уезженную дорогу.

В какой-то момент лес расступился и взору водителя открылось большое поле, бережно обработанное и засеянное, но, как и в прошлый год, урожай был неважный. За полем начиналась родная деревня. Шум мотора разбудил нескольких жителей, и в окнах загорелся свет.

В самом крайнем доме, с которого начинался поселок свет и не гас- это был дом Павла.

Машина остановилась и снова стало тихо и спокойно. Уставший, от долгого сидения, водитель с удовольствием выбрался из авто.

Дверь захлопнулась так, что стекла чудом не вылетели. Павел пнул ногой колесо.

– Что ты творишь? Хочешь размяться на заднем дворе дрова не рублены. – Голос женщины был властным и не терпящим возражений.

–Прости матушка, Вы же знаете, я не люблю эти вылазки- виновата ответил отрезвленный Павел.

–Знаю, но ты должен понимать и осознавать необходимость таких действий. Тем более, на тебе лежит ответственность.

–Да я все понимаю. У меня есть новости. Идемте в дом.

Женщина кивнула и вошла во внутрь, Павел последовал за ней.

Бревенчатый дом, построенный прадедом, помнил и хранил все, что происходило в деревни. Внутри было не лучше и не хуже, чем у других, но вошедший, понимал сразу, здесь обитает власть и сила. Ничего не случалось без ведома старосты- этот человек, относительно, недавно получивший власть над всеми, кто здесь жил, был молод, но мудр и справедлив. Он искренне радел о каждом кто находился под его защитой. Конечно, мудрые решения, не давались бы так легко, если бы не мать, которая невидимой рукой направляла сына.

Просторная комната, в которую вошли мать и сын, была освещена несколькими свечами из пчелиного воска. Две из них стояли на крепком деревянном столе, одна горела в «красном» углу. Там, где стояло изображение великой богини, огонь должен был гореть постоянно, и все жители деревни следили за этим. Когда огонь гас, никто не скупился на кровь. Нерадивая хозяйка пропустившая момент, когда нужно было сменить лучину, без промедления резала палец или руку, чтобы богиня не разгневалась еще больше.

В доме Павла никогда не случалось, чтобы огонь умирал, но иногда Павел все же замечал порезы на руках матери.

–Сынок, тебя долго не было. Я ждала тебя, все теплое, садись скорее, поешь. – Голос женщины переменился, теперь он был мягким и любящим. Когда они оставались наедине старая женщина давала волю всему своему сочувствию и нежности, благодарности, которые испытывала к сыну, так рано ставшему ответственным за грех отца.

–Матушка, я нашел подходящую. Только она несколько старше чем нужно. И она… э… она безликая.

Высокая, сухая фигура женщины, напоминавшая ту самую сосну, выпрямилась. В глазах мелькнул, толи отблеск огня печи, толи гнев. После небольшой паузы, мать продолжила суетиться у печи, нарочно громко гремя деревянной посудой, но в голосе появился холод.

–Я думала, ты будешь поразборчивее. С ней могут возникнуть проблемы. Как ты собираешься привезти ее сюда, да еще и так, чтобы не привлечь внимание этих – женщина скривилась будто наступила на лягушку – этих недолюдей?

– Матушка, сами боги помогают нам. Эта девушка ни такая как остальные у нее есть что-то в глазах, я думаю она сможет поверить. Как я ее привезу- пока не придумал, но я найду способ.

–А если нет ?! Это наш последний год, нельзя ошибиться. – Женщина с силой поставила тарелку на стол, перед сыном и вопросительный взгляд ее вонзился в него.

–Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Я хочу, чтобы Вы мне верили.

–Я верю тебе. То, что ты сделал, говорит о тебе многое, что тебе можно доверять, ты любишь нас, ты заботишься о нас, но это слишком рискованно – теперь в ее голосе и лице явно читалась мольба.

–Верьте мне. Давайте ужинать, я зверски устал.

Утро в деревне начиналось рано, как раньше говорили в мире- «с петухами». Хотя это правда лишь отчасти, селяне начинали тянуться на поле или в шахты еще до того, как хозяин курятника открывал глаза.

Павел сегодня позволил себе полежать в постели чуть дольше чем обычно. Положение старосты давало ему право не работать как все, если только он сам того не пожелает, но его задача и его обязанности были куда тяжелее. Сон давно прошел, тело отдохнуло после безумного авто-марафона, но вот в голове и на сердце было тяжело.

«Эта последняя. Я должен сделать так. Любянка поймет меня, я все ей объясню, она должна понять»

–Павел идем завтракать, сегодня сложный день.

«Как и в последние 30 лет» -подумал Павел и побыстрее смахнул предательскую слезу. Мужчине, тем более главному нельзя плакать, нельзя быть слабым, нельзя с чем-то не справиться.

При свете солнечных лучей легко было разглядеть двор на крыльцо которого вышел Павел.

Широкий двор с зарослями вишни, утопал в цветах. Дом из цельных бревен возвышался над остальными так как находился на небольшом холме. Создавалось ощущение, что дом смотрит и следит за всем, что происходит на его земле. Позади дома была большая пристройка прямоугольной формы- изба советни. Здесь собирались самые мудрые и заслуженные мужи для того чтобы решить возникшие проблемы всей деревни. Избу-советни приказала отстроить мать Павла. 30 лет назад, когда отца Павла не стало, управлять деревней надлежало самому старшему и уважаемому мужу в селе: «старость-мудрость». Но в этот раз, жители деревни единогласно пришли к тому, что править должна семья Павла, до тех пор, пока не искупит свой грех. Мальчишке было всего 7, не смотря на свой возраст он доказал, что истинно верит в силу богини и самоотверженно, не задумываясь и не жалея будет соблюдать заветы, оставленные людям этой земли, ее отцами. Теми, кто первым пришел сюда, теми, кто сумел заключить договор и теми, кто свято хранил покой людей, живущих здесь. И этот юнец сделает все, чтобы отчистить имя своего рода. Но ребёнок, даже такой, остается ребенком, потому его мать возложила всю ответственность на себя. Прошли годы, Павел вырос и уже сам смог управлять происходящим. Никто не смел перечить ему, кроме матери, никто. Если кто-либо проявлял сомнение или неверие в глазах молодого старосты появлялся безумный, фанатичный огонь, видя который остережёшься ни только за свою жизнь, душу.

Утро, прохладное, но такое чистое отрезвило старосту. В голове наконец-то полностью сложилась картинка действий. Сейчас все в поле, до