уже пробирается осторожное любопытство, и Лютый улыбается уголком губ, зная, что сейчас будет.

— Слушай, а ты всегда выглядишь человеком или?..

— Хочешь на хтонический облик посмотреть?

Владимир кивает: еще бы, не каждый день встречаешь хтонь, как такую возможность упустить? Лютый с удовольствием человека, засидевшегося в одной позе, выпускает хтоническую сторону. Не превращается, как киношный оборотень, — скорее переворачивает игральную карту. Для наблюдателя, правда, это всё равно похоже на превращение: сквозь расплывающийся образ парня проступает чудовище — покрытое серебристо-синей шерстью, ростом чуть ниже потолка, когтистые руки спускаются до колен, вместо лица — нечто среднее между волчьей и крокодильей мордой. Сам бы не придумал облика удачнее — хорошо, что таким родился.

Лютый оскаливается:

— Ну как?

— Н-неплохо, — Владимир, сглотнув, показывает большой палец. — Понятно, каких чудовищ мы должны встречать в глубинах тайги.

И они оба смеются.

С длинной мордой чая не попьешь, поэтому Лютый возвращает человеческий облик. Настает его очередь рассказать о себе — по просьбе Владимира, конечно; и он делится, как рос в кругу хтоней-детей, как играл с ними в хтонические игры: то чувства угадывал, то порезы на скорость заживлял, то ползал по деревьям, цепляясь когтистыми лапами. И как знал, что будущую жизнь непременно свяжет с чем-нибудь подходящим хтони. Родители, правда, ждали чего-то серьезного, но приняли желание работать хтонью в пальто: «Главное — чтобы тебе нравилось».

— А людей вы едите? Мало ли, вдруг звонят и просят кого-нибудь съесть…

Лютый улыбается как можно обаятельнее:

— Ничего сказать не могу: секрет фирмы. Но сам предпочитаю никого не трогать: я мирная хтонь, почти домашняя.

— С таким-то ростом и такими зубами?

— Не суди книгу по обложке! Зря я, что ли, спец по чаепитиям, а не по отрыванию головы?

На прощание Владимир, спросив разрешения, обнимает.

— Ты правда спец: очень мне помог. Спасибо, что пришел.

— Как я мог не прийти на заказ? — удивляется Лютый.

А Владимир качает головой:

— Нет, спасибо, что пришел именно ты.

Лютый только пожимает плечами: что тут скажешь, так сложились звезды — и, попрощавшись, выходит из квартиры. Интересно, если ему надоест быть хтонью в пальто, хватит ли смелости уйти на другую работу — или понадобится тоже с кем-нибудь выпить чаю?

Новая жизнь

Это, конечно, безумие.

«Так работу не ищут, на что ты надеешься?»

Лена открывает дверь кофейни, подходит к стойке и улыбается:

— Здравствуйте! Вам бариста не нужен?

И мысленно дает себе пять, когда девочка в фартуке, округлив глаза, радостно кивает.

В родном городе Лену устраивало все: живущие через улицу родители, парк в пяти минутах, куда она ходила с таксой Корицей, субботние настолки в антикафе с друзьями. Кроме отсутствия работы.

Никому не требовался бариста — или требовался, но со сменами по пятнадцать часов за зарплату чуть выше минималки. Лена, куда деваться, пробовала — но проще было сразу повеситься, чем такой работой в гроб себя загонять.

Родители напоминали о дипломе инженера-электрика, кидая вакансии, где обещали немаленькие деньги. Но Лену тошнило от одной только мысли, что придется иметь дело с электрооборудованием: на учебе хватило сполна. Она раздавала рекламки, курьером бегала по адресам, звала на бесплатную дегустацию сыра и колбасы — но все было не то. Хотелось принимать заказы, варить кофе, рисовать латте-арт — и мечтать, что однажды получится это делать в собственной кофейне.

Поэтому, когда Яна предложила махнуть в ближайший миллионник, Лена согласилась, почти не раздумывая. От страха внутренности сжимались в комок, но провести всю жизнь в одном городе, работая где попало, казалось куда более страшным; к тому же родители сказали, что помогут с квартирой, если придется вернуться. А вдруг в городе, который Лена полюбила еще в детстве, все получится?

Больше всего людей приходит в кофейню с восьми до девяти утра и днем, около часа. В остальное время поток слабый, сиди да отдыхай, если других дел нет. Лена протирает столики, поправляет на пробковой доске открытки, подписанные гостями из других городов и стран (до чего замечательная идея!), и перемывает посуду.

Она работает всего неделю, но чувствует кофейню насквозь своей — а значит, и ответственность несет как за свою. Не столько материальную, сколько… атмосферную?.. Чтобы гости с любопытством разглядывали открытки и гирлянды, задерживались на полчаса вместо десяти минут, отправляли знакомым фото, советуя непременно зайти, и сами раз за разом возвращались.

Обстановка, к счастью, располагает: широкие подоконники с разноцветными подушками и пледами, стеллажи, полные книг, искусственный плющ на стенах. И все это — в деревянно-зеленых тонах, уютнее не придумаешь. А дарить тепло словами и улыбкой Лена давно умеет, иначе бы не задерживалась в кофейнях. Что еще нужно?

Квартиру им сдали знакомые Яны, раза в два дешевле, чем в среднем по рынку. Лена чуть не приплясывала от радости: двушка в десяти минутах от метро, о таком только мечтать можно! — и до трясущихся рук боялась не справиться.

Вдруг не возьмут бариста? Вдруг придется вернуться — и снова то по городу бегать, то срывать голос, зазывая в никому не нужный магазин? Она листала вакансии еще до переезда — но кто сказал, что им подойдет не особенно опытная девочка из маленького северного города?

На следующий день Лена отправилась в центр, заглянула в первую попавшуюся кофейню — и поиски работы завершились, не успев толком начаться. Вот повезло!

Ровно в шесть над дверью звенит колокольчик — в кофейню заходит девушка в длинном сером пальто. Долго изучает меню, а когда поворачивается к кассе, Лена едва не теряет дар речи. Макияж у нее совершенно космический: блестящие фиолетовые тени, желтые звездочки в уголках глаз и темно-синяя помада. На контрасте со светлыми, почти белыми волосами это особенно впечатляет.

— Здравствуйте, — улыбается девушка. — Мне средний раф с мятой и апельсином, пожалуйста.

Лена принимает заказ, заносит в программу номер телефона (заодно выясняя имя: Лия), проводит оплату и, отвернувшись к кофетачке, трясет головой. Нельзя беззастенчиво пялиться на гостей, какими бы прекрасными они ни были! Изловчиться бы и сделать фото: попросить смелости не хватит. Совершеннейшая ведьма, Яне понравится.

Лия занимает столик у окна, фотографирует гирлянду, обвивающую плющ, и утыкается в телефон. Если она выложит фото и отметит кофейню, можно будет найти