– Нет.

– Неделя?

– Еще меньше…

– Не понимаю. Как быстро я должен их найти?

– Их нужно было взять еще вчера, – заявил ВладимирВладимирович. – И это не расхожий штамп как свидетельство нашейозабоченности. У тебя всего несколько дней. Три или четыре. По расчетам нашиханалитиков, их «бомбы» должны сработать именно за такой период. В ближайшиенесколько дней. Но ты должен выйти на них раньше, чем они заявят о своихтребованиях.

– Понимаю. А если не заявят? Если их цель – чистыйтеррористический акт где-нибудь в США или Великобритании. Насколько я знаю,похитители самолетов в Америке одиннадцатого сентября не предъявляли никакихтребований. Просто захватили самолеты и врезались на них в башни Торговогоцентра. Абсолютная классика. Террористический акт как законченное произведениетеррористов. Им нужен был страх, жертвы, развалившиеся здания, потрясениеоснов. Без всяких переговоров.

– Поэтому мы и считаем, что у тебя есть в запасе лишьнесколько дней. Самолет улетает вечером. У меня для тебя есть билет.

– Ненавижу самолеты, – пробормотал Дронго. –Как я полечу из Италии?

– Через Стамбул. У них есть вечерний рейс в Казахстан.

– С вами?

– Нет. С тобой полетит твой напарник.

– Понятно. А у вас есть обратный билет в Москву?

– Ты хочешь узнать, взял ли я тебе билет заранее?

– Да, именно это я и хочу узнать.

– Тогда ты прав. Я был уверен, что ты согласишься. Ивзял два билета для вас. Я был убежден, что ты не откажешь. После Беслана…

У Дронго потемнело лицо. При воспоминании об этой страшнойтрагедии его начинало трясти. Любой нормальный человек не может спокойноговорить об этой чудовищной трагедии начала двадцать первого века.

– У меня столько друзей среди осетин, – поделилсяон, – и среди ингушей тоже… – Дронго опустил голову, закрыл глазаправой рукой, – одну семью, в которой погиб ребенок, я лично знал. До сихпор не могу поверить, что такое могло случиться… – Он опустил руку. –Чувствую себя виноватым. Как будто и я должен был стоять перед этой школой,пытаясь помочь детям. Как и все остальные. – Дронго еще раз посмотрел наиграющих рядом мальчишек. – «Я в ответе за всю красоту мира», –сказал один из английских королей, – напомнил он. – Они лучшепонимали свою меру ответственности. И еще… вы же знаете про меня почти все.Москва – мне такой же родной город, как Баку. И знаете, сколько у меня друзей изнакомых в этом городе. Думаю, знаете и сколько среди моих знакомых чеченцев. Иесли выяснится, что эти «отходы» вывезли в Москву, то я сделаю все, чтобы ихнайти. Найти и уничтожить тех, кто это сделал. Или хочет сделать. – Онотвернулся. Помолчал и добавил: – И насчет войны тоже скажу. Я никогда неоправдаю ни одного убийцу. Ни русского, ни чеченца, ни ингуша, ни осетина. Ниодного. В божий суд я не очень-то верю. Каждый должен получить по заслугам ещев этой жизни. Но если вам интересно мое мнение, то могу сказать. Не нужно былоначинать эту проклятую войну. Ее невозможно выиграть. Ее можно толькоостановить. И победа в ней тоже невозможна. Иначе придется убить всех чеченцев.Всех, до последнего человека.

Владимир Владимирович положил руку ему на плечо.

– Не нужно больше ничего говорить, – посоветовалон, – я и так все знаю. И я не сомневался, что ты полетишь. Даже если бы яне приехал за тобой в Рим.

Они вылетели в Алма-Ату в пять часов пятнадцать минут вечерапо стамбульскому времени. «Аэробус-310» взял курс на бывшую столицу Казахстана.В салоне бизнес-класса находилось лишь несколько пассажиров. В третьем рядурядом с Дронго сидел его спутник. У него было худое, вытянутое лицо, печальныеглаза с опущенными уголками бровей, узкий нос, нависший над тонкими губами.Внешне этот человек был похож на неудачливого музыканта или поэта. Если незнать, что он был профессиональным «ликвидатором». Считалось, что к сорокагодам человек имеет такое лицо, какое заслуживает. Но у «Профессора» было лицонервного интеллектуала, а не хладнокровного убийцы. Может, поэтому он считалсялучшим в своей среде.

Дронго не любил сидеть у окна, поэтому с удовольствиемуступил это место напарнику, который задремал, едва оказался в кресле. До местаназначения было чуть больше пяти часов полета. Через полтора часа началоощутимо трясти, и недовольный Дронго выпил два бокала вина, чтобы немногорасслабиться. Тряска продолжилась, и тогда, поднявшись, он прошел в коридормежду салонами, где стюардессы готовили тележки с едой и напитками дляпассажиров.

– Вернитесь на свое место и пристегнитесьремнями, – попросила одна из них, обратившись к нему по-английски.

– Разумеется, – согласился Дронго. – Кстати,можете говорить со мной по-турецки, я все понимаю, – добавил он,возвращаясь в первый салон.

Пьеро открыл глаза, когда он усаживался рядом с ним, и сновазакрыл их. У этого человека было поразительное чувство «волка». Он умелчувствовать приближение постороннего. Дронго подумал, что они в этом похожи. Онтакже чувствовал присутствие постороннего и спал чутким сном, просыпаясь отлюбого перемещения другого человека рядом с собой. Более того, слышал во сневсе, что происходит рядом с ним. Именно поэтому почти никогда не мог заснуть вприсутствии другого человека, даже если это была Джил.

Над Каспийским морем снова затрясло и включилась табличка спредупреждением пассажиров о турбулентности. Дронго недовольно нахмурился.Этого следовало ожидать. В этой части акватории всегда сильные ветры. Тристадней в году. «Если так пойдет и дальше, я буду передвигаться только напоезде, – раздраженно подумал он. – Хотя на каком поезде доедешь заодин день из Рима до Алма-Аты? Из Рима до Москвы нужно три дня трястись впоезде через все европейские границы, а потом еще четыре дня до Казахстана. Заэто время террористы успеют несколько раз сделать то, ради чего они полезли вэто хранилище».

Когда самолет перелетел через Каспийское море, тряскапрекратилась и приветливая стюардесса спросила, не желают ли пассажиры кофе.Пьеро не ответил, а Дронго попросил принести ему европейский чай с лимоном.Дело в том, что турецкий чай слишком крепкий.

Дронго вытащил ручку и достал блокнот. Хищение отходовпроизошло почти два месяца назад. И, судя по всему, похитителей не предупредилиоб особой опасности в обращении с зараженными материалами. Это похоже натеррористов. Они пренебрегают не только чужими жизнями, им одинаковобезразличны и жизни их сообщников.

Владимир Владимирович сказал, что всю документацию емувыдадут на месте. И не назвал место нахождения захоронения. Но его можновычислить. Он говорил, что они ошибались, подозревая, что эти больные –остаточное явление полигона у Семипалатинска. Можно вспомнить карту Казахстана.Ядерные захоронения не делали вблизи границ, это невозможно. Отходы вывозили вглубь страны. Пустынные области на северо-западе Казахстана можно исключить.Там рядом много крупных городов на Волге. Остаются северные и северо-восточныеобласти. Семипалатинск находится на северо-востоке. Когда умеешь слушать,многое услышишь. В этой части страны можно было разместить не только ядерныйполигон, но и хранить отходы с атомных станций.