Негоже заставлять боевого товарища вот так валяться на полу. Расскажи пока обо всём Нарракту и Ферро, а я тем временем организую похороны. Раз уж он родом из Гербоуна, то пускай здесь и отправляется в последний путь. Незачем его в столицу тащить, да и не можем мы сейчас всё бросить и сорваться. Может, даже разведу мэра взять на себя расходы, а заодно решим с ним участь этой дворянки. Ты хоть запомнила, как её зовут?

— Фелисия Каинс.

— Каинс? Вот оно что… Обозлилась, значит, что украли славу у её братца.

— И знатно просчиталась, не убедившись, что я откинула копыта. Посмотрим, как теперь будет выкручиваться.

— Как-нибудь уж выкрутится, не переживай. Дворяне вроде неё на таких делах собаку съели.

— Мне не нравится то, к чему ты клонишь…

Лидер вздохнул и опустил плечи.

— Сколько тебе ни объясняй, в одно ухо влетает, из другого вылетает. Ну выяснят при осмотре трупа, что причиной смерти стало отравление, а дальше что? Сколько людей видело и готово подтвердить, как вы входили в дом этой Фелисии? А если и видели, как будешь доказывать, что отравились вы именно в гостях, а не наглотались какой-нибудь дряни в сомнительной забегаловке по дороге? Зато найдётся куча свидетелей того, как ты тащила Лихта из нищего квартала, и пойди докажи, как вы там оказались. И что у нас есть в итоге: твоё слово против слова именитой дворянки вкупе со словами всех её слуг и охранников. Окажись на месте Лихта рыцарь из нормального отряда, тогда другое дело: весь Гербоун бы вверх дном перевернули, но докопались до правды и наказали виновных.

— Тогда что имелось в виду под словами «решим участь этой дворянки?»

— То же, что и с Фарионом. Очень маловероятно, что её осудят за убийство. На твоём месте я бы на такое не надеялся. Но, учитывая заинтересованность мэра в нашем расследовании, как минимум устроят взбучку и подвергнут каким-никаким санкциям, дабы больше не вздумала нам мешать. И не смотри на меня так. То, что я не кричу, не реву и не швыряюсь посудой, не значит, что мне всё это побоку. Просто я уже понял, что есть на этом свете вещи, которые никак не изменить и не исправить. И ты когда-нибудь поймёшь.

— И долго вы ещё протянете с такими пассивными взглядами? Вчера рука Ферро, сегодня жизнь Лихта, а завтра что?

— Вообще-то, на моём веку такой плотной концентрации негативных событий ещё не случалось.

— Уж не я ли виновата?

— Как знать… Может, красноволосые и правда несут в себе какое-нибудь проклятие, вот вас все и сторонятся.

— Если что, я в додзё тринадцать лет прожила, и за всё это время, к счастью, никто там не умер. И за пять лет во дворце, к сожалению, тоже.

— Ну тогда забей и не компостируй мне мозг.

С этими словами лидер покинул гостиницу, а меня ожидала миссия посложнее, чем охота на демонов. Мне предстояло сообщить выжившим членам «клыка», что их напарник погиб, причём отчасти по моей вине. Впрочем, едва ли стоило ожидать, что такие люди, как Нарракт или Феррозия, станут лить слёзы и закатывать истерики. Оба восприняли новость с должным самообладанием, разве что на лицах отразилась грусть. И если к Нарракту я пришёл, рассказал о случившемся и ушёл, то с Феррозией мы делили одну комнату, и остаток дня мне предстояло провести рядом с ней в постоянном предвкушении неприятного разговора.

В какой-то момент стало невыносимо терпеть гнетущую тишину, и я решил прояснить всё здесь и сейчас:

— Ферро, ответь честно: ты злишься на меня?

— С хера бы?

— Если бы я не потащила Лихта к той дворянке, он сейчас был бы жив. Лидер, конечно, тоже хорош, что до последнего скрывал от меня правду об отряде, но всё же отчасти вина лежит и на мне, глупо это отрицать.

— Чё ещё за «потащила»? Лихт — взрослый мужик, у него своя башка есть. Сам виноват, что туда попёрся. Это ж надо было додуматься — к дворянке в гости заявиться, да ещё и у неё со стола жрать. Сами виноваты, парочка придурков.

Мда, похоже, я зря переживал. Скинув ботинки, я растянулся на кровати.

Итак, выводы наклёвываются неутешительные. Когда Лакрес поведал мне, что Змеиный клык собран из беглых преступников и из-за этого терпит любой произвол, я сильно недооценил масштабы проблемы. Если останусь с этим отрядом, то так и пробуду до конца жизни бесправным куском говна. А просто взять и выйти не получится — Люциус с его мамашей только этого и ждут. Да и эти двое ограничены лишь в том, что не могут напасть на меня в открытую. Как показала практика, людям их уровня ничего не стоит сфабриковать против меня обвинение, как это сделал Фарион, или отправить на тот свет окольными путями, как отправили Лихта.

Как уже упоминалось, я не то чтобы озабочен славой и почётом. Выполнение грязной работы за разумную плату меня вполне устраивает. Но если всякая знать может вот так безнаказанно меня оклеветать, покалечить или даже убить, то это совсем не дело. Вот только какие у меня варианты?

Грубой силой проблему не решить, а законы и местные нравы тем более не на моей стороне. И что в такой ситуации прикажете делать? Ждать, когда на меня свалится рояль?

* * *

Как выяснилось, в этом мире не было обязательной традиции хоронить людей на третий день, так что уже следующим утром наш поредевший отряд из четырёх человек стоял на городском кладбище возле ямы, в которую двое могильщиков спускали массивный деревянный гроб. Отпевание, поминки, пафосные речи — ничего этого тоже не было. Просто молчание четырёх человек под звуки падающих вниз горстей земли.

Когда яма превратилась в аккуратный холмик, увенчанный каменной плитой с выбитым на ней именем и датой смерти (день рождения Лихта никто не знал), мы ещё какое-то время постояли, после чего, не сговариваясь, направились к выходу с кладбища.

У ворот нас ждали. Двое простых городских стражников и уже знакомый мне городской следователь. Презрением, как раньше, уже не сочится — глашатаи и распускатели слухов сделали свою работу, — но взгляд всё равно не предвещает ничего хорошего.

— Вы Лакрес, лидер Змеиного клыка? — спросил он скорее ради формальности. Не мог же забыть нас за столь короткий срок. Не дожидаясь ответа, не стал