class="subtitle">* * *

— Вот так просто⁈ — Кварта аж в ладошки хлопнула.

— Да, так просто. Раз — и всё. Ни магов, ни наночастиц, ни инопланетян, ни чудовищ, ни угроз, ни монстров. Но радости от этого не прибавилось…

* * *

Мальчишка, укутанный в теплую одежду, начал сильно потеть. Сумерки резко сменились на слепящее солнце. Под ногами не хрустел снег. Более того, ноги наполовину ушли в песок. Крэй стоял, вкопанный в землю, на берегу тропического острова. Тропического… На тот момент невольный путешественник не знал такого слова. Не знал даже, как выглядит берег.

* * *

— И что, что дальше, Крэй? Как ты откопался, выжил⁈ — Секунда оживленно внимала каждому слову.

— Хех, это самое забавное и грустное.

* * *

Первые секунды мальчик пытался прийти в себя. Резкая смена климата ударила в голову. Крэй и раньше пил глинтвейн, но этот классический для праздника легкий алкоголь никогда не производил такого эффекта. Обморок? Приступ? Что это? Беспризорник из Кведлинбурга не знал. Попытался зажмуриться и вновь открыть глаза в родном для себя месте. Спустя десять попыток паренек понял — бесполезно. А становилось все жарче и жарче.

Сняв с себя лишнюю одежку, раздевшись по пояс, начал откапывать ноги.

Не успев зачерпнуть песок пару раз, Крэй уже летел вниз головой в воздухе. Земля предательски виднелась где-то внизу. И становилась все ближе и ближе. Это мальчик понимал в блеклом круговороте своего полета, во время того, как взгляд успевал цепануть — где верх, а где низ. Зажмурившись изо всех сил, он молился Богу, лишь бы очнуться от страшного сна. Пролетел так минуту, задыхаясь, голову кружить перестало. Парень почувствовал, что упал. На нечто очень мягкое. Вовсе не больно. Весь импульс падения погасило нечто теплое и нежное.

Мальчик боялся открыть глаза. Еще больше он боялся их не открыть и оставаться в неведении. Взвешивая все за и против, спустя пару минут плавучего состояния в чем-то теплом и мягком, любопытство и страх перед неизвестностью победили.

Огромная, тянущаяся дальше, чем Крэй мог видеть, вата розового цвета несла его на себе. Именно несла. Мальчик словно плыл по течению реки. Розовой, плотной, ватной реки. Справа и слева виднелись растения красного и синего цвета. Надо головой летали птицы. Обычные птицы. Воробьи, вороны…

* * *

— Крэй, неужели тебя так и мотало дальше без остановок? — Кварта сказала это очень тихим голосом.

Видимо, только сейчас она поняла, как тяжко было тогда мне, двенадцатилетнему, оказаться в такой ситуации. Куда страшнее и опаснее, чем двум сестрам с опытным бойцом-авантюристом посреди океана.

— Не совсем, но тут ты уже близка к истине.

* * *

Нестись вниз по течению было… убаюкивающе. Спустя какое-то время, сначала пытавшийся бултыхаться и сопротивляться, маленький Крэй просто-напросто уснул. Он устал, ему одиноко, страшно. Но сейчас он находился хотя бы в комфорте, тепле и некой безопасности, не падая вниз головой к земле, не замурованный в песке на незнакомом берегу в палящую жару.

— Крэй, ты чего замечтался?

Гарри толкнул друга, смотря на него с удивленном видом.

Крэй открыл глаза — он вновь стоял в своей теплой одежде на торговой площади немецкого городка. Гарри улыбался, снег медленно падал.

И Крэй открыл глаза еще раз. Теперь он лежал на постели. В незнакомой ему комнате. Укутанный, с компрессом на лбу. Гарри оказался лишь мимолетным сном. Весельчак Гарри, упрямый и ловкий Аб, несносный Уве, прекрасные заботливые старшие сестры Барбел и Лизи — все они остались в прошлом навсегда. Больше он никогда их не видел, лишь во снах.

— Очнулся, бедняжка?

У кровати сидела миловидная бабушка в очках и вязаной шапочке, протирая тряпочкой вспотевшее лицо Крэя.

— Где я?

— Все хорошо, ты в безопасности, все в порядке, милый. Эй, Жень, иди сюда!

— Немчик очнулся?

Из-за угла вышел усатый мужчина в военном кителе. Не похожим на форму, которую знал Крэй. Фасон, пошив… Иное. Но то, что он военный — понятно мальчику сразу. Погоны, нашивки…

— Прекращай, мы тут все — немчики, забыл, что не в Советах уж?

— Забудешь тут, баб Лен. На немецком чай говорю с вами, не русском.

— Кончай паясничать, ребенка надо в чувства привести.

Крэй лежал молча и даже не пытался вырваться, убежать или задать лишний вопрос. В кровати, за двумя слоями одеял и пледов, мальчик чувствовал себя, как дома… И еще он слаб. Все тело лихорадило.

— Парень, как звать тебя?

Усатый военный присел на край кровати и с суровым видом смотрел на Крэя, без капли жалости в глазах. Скорее, как на неизвестного врага, анализируя, размышляя, что с ним делать. Казнить или помиловать?

— Крэ… — мальчик закашлялся, — Крэй.

Настоящее свое имя парень оставил далеко позади и забыл про него. Имя, которое он придумал себе при встрече с Монахами, понравилось куда больше, чем данное родителями.

— Крэй, ты из Гитлерюгенд? Дойчес юнгфольк?

— Что? Дойчес что?

На лице парня красовались не только капли холодного пота, но и искреннее удивление.

Бывалый солдат не привык сразу верить на слово и продолжил допрос.

— Пимпфам ты? Отвечай!

Солдат прикрикнул, резко, дерзко. На детей нацистов в этом возрасте такое работало всегда, маленькие дети не выдерживали прессинга, особенно в стрессовых ситуациях, в коей Крэй и находился. Только солдату Евгению, прошедшему фронт, на чужбине, совсем близкому к победе над врагом, даже рядом не приходило в голову, насколько стресс мальчика Крэя велик. И почему.

— Я не знаю! Pümpflein? О чем вы⁈

Вместе с влагой, исходящей из кожи, теперь появилась и влага соленая. Слезы непроизвольно потекли по щекам несчастного потерянного мальчика.

— Женя, прекрати, видишь же — он не нацист!

Хелена, урожденная немка, участвующая в Германском Сопротивлении все эти годы, добрая и познавшая жизнь женщина, сразу распознала в мальчике чистую душу. Евгений должен был убедиться до конца. После такой проверки любой мальчуган бы выдал все.

— Прости, парень. Обязательства.

Крэй плакал. Он не понимал, что происходит. Ему плохо, начинало тошнить.

— Неси таз, скорее!

Как раз вовремя, мальчика вырвало в принесенную Евгением бадью.

— Вот так, тише, тише милый.

— Воды, прошу…

Евгений открыл фляжку и поднес ко умоляющему в жажде рту Крэя. Жадно, ненасытно больной мальчик осушил ее до дна.

— Как тебя в лес занесло без рубахи, без