вошёл.

Твою ма-а-ать… «Дух стоит» — это ещё культурно сказано. Я б сформулировал иначе: «Смердит, как у мертвеца в заднице». И мухи, естественно, целой стаей вьются, куда же без них.

— Что-то в последнее время кучно люди в кровавую кашу превращаются, — заметил я. — Тенденция, видать.

Осторожно ступая по наименее загаженным местам, пересёк комнату. Это была спальня, и размерами она лишь немного уступала моей комнате в башне. До трагического происшествия, видимо, здесь всё было красиво и со вкусом. Витиеватая антикварная мебель… В смысле, не антикварная, конечно, а вполне себе современная. Это для меня — антикварная.

Теперь же обивку стульев только выбрасывать, стол, скорее всего, тоже. Люстра с какого-то перепугу сорвана с крюка и разбита.

Подоконник был весь бурым, к нему я и подошёл. Посмотрел на задвижку — сломана, вырвана с мясом. Посмотрел на постель — забрызгана, конечно, но не так, чтобы слишком. Развернулся и вышел обратно.

Внизу стражник о чём-то пререкался с Захаром. Я без зазрения совести прервал их разговор:

— Кто решил, что Урюпина убили в постели?

Стражник поперхнулся каким-то доводом и повернул голову ко мне.

— Так, это… Ведь, понятно же. Что раз ночью, да в спальне…

— А мне вот понятно совсем другое. Крови на кровати почти нет, а по комнате — полно. Это как могло получиться?

— Так может, тварь таскала его!

— Нахрена?

— А чёрт их разберёт, тварей этих.

— А на то, что оконная задвижка сломана, никто внимания не обратил?

— Дак, она изнутри ведь сломана.

Я почувствовал, что натуральным образом закипаю.

— Вы в доме вообще осматривались? У человека всё красиво, всё в порядке. С чего бы ему вдруг с мясом вырывать себе задвижку на окне? Даже если и вырвал — починил бы.

Стражник хлопал совершенно пустыми глазами, без тени мысли. Я вздохнул:

— Окно было закрыто. Но какая-то тварь через окно позвала Урюпина снаружи и попросила открыть. Он открыл. Но отпустить задвижку не успел — тварь напала резко и начала его рвать у самого окна.

И тут стражник превзошёл сам себя. Выслушав и тщательно обдумав сказанное, изрёк:

— Так и чего? Разницы-то никакой.

Судя по выражению лица Захара, ему тоже захотелось пробить стражнику прямой в челюсть.

— Такое только одна тварь может сделать! — рявкнул Захар. — Упырь. Он в дом без приглашения войти не сумеет. И ему на второй этаж взлететь — как два пальца!

Я одобрительно кивнул Захару. А тот вдруг резко погрустнел.

— Только, это… Ежели упырь может на второй этаж взлететь — то это явно не давешний оживленец. Старый, опытный…

Дальнейшее стражнику было выслушивать ни к чему. Я сделал Захару знак, и мы с ним отошли в сторону.

— Чего делать-то будем? — понизив голос, спросил Захар.

— Упыря выслеживать, — выступил я в роли капитана Очевидность.

— А одолеем мы его вдвоём-то?

— Не просто одолеем. Ещё и убивать сразу не станем. Мне эта сволочь подробный отчёт даст, прежде чем сдохнуть.

Захар замер с отвисшей челюстью. А я пошёл туда, где, как я уже знал, располагалось кладбище.

* * *

Упырь может получиться разными способами. Первый, он же очевидный: после того, как один упырь искусает человека, этот человек, с высокой долей вероятности, после смерти превратится… В вурдалака. Но если очень повезёт, то в упыря.

Второй вариант: умерший колдун может превратиться в упыря.

И, наконец, третий: упыря может поднять из могилы колдун.

Упырь, который прожил достаточно лет, ведёт себя умно. Не отходит далеко от места обитания. Убивает редко, всё больше потихоньку посасывает кровь. Поскольку обладает способностями наводить сильнейшие мо́роки, его, как правило, жертвы не запоминают, а если и да, то считают сновидением.

Когда же упырь заваливается в строго определённое место в центре города и превращает человека в арт-объект «Комната харчеметания», тут к гадалке не ходи: кто-то его навёл. Твари — по крайней мере, до высших включительно, — хоть и обладают каким-то интеллектом, но дальше удовлетворения базовых инстинктов он их не ведёт. Так что какие-либо личные счёты с Урюпиным отметаем сразу.

— Может, Егора надо было поискать? — бормотал Захар, петляя вслед за мной между могилами.

Смеркалось. Красное солнце, догорая, мрачно поигрывало с тенями от крестов и надгробий.

— Егор в трактир бы пришёл, — ответил я. — Мы ж заходили — не было его. Задержался, видать.

— Так подождали бы до завтра.

— Тебе если кости не нужны — можешь идти спать.

— Чего сразу не нужны-то? Обидные вещи какие-то говоришь…

— Вот и нехрен тут.

Захар помолчал минуту, потом опять начал:

— А как мы его искать-то вообще будем? Ты куда идёшь?

— В центр.

— В це…

До Захара, видимо, дошло — он заткнулся. А я, оказавшись там, где, согласно моему внутреннему GPS-навигатору, была середина кладбища, достал меч и накидал на тропинке запомнившийся Знак. А потом — ещё раз. И ещё.

Первый раз я открыл для себя возможность пользоваться Манком. Второй — усилил его до второго уровня. Минус четыре родии. На третий же раз я, собственно, скастовал Манок. Зелёный огонь весело и позитивно заплясал между могилками.

— Это только на средних тварей, — лепетал Захар. — Упырь — высшая. Не послушает он, не придёт…

— С чего это упырь — высшая тварь? — обгадил я Захарке всю надежду. — Вчера ещё среднеуровневая была.

Захар беззвучно выругался. Заозирался, сжимая в каждой руке по амулету.

— Не сработает, — сказал он, вновь приободрившись. — Манок близко бьёт. А упырь далеко наверняка. Да точно — далеко! Не придёт он, зуб да…

Договорить «ю» Захар не успел — вдруг послышалось хлопанье крыльев и пронзительный визг.

— Воздух! — рявкнул я и присел.

В свете Манка над нашими головами что-то пролетело. Что-то протяжённое — стая. Однозначно не птицы.

— Летучие мыши! — просипел Захар, сидя рядом со мной. — Мы пропали! Нам конец!