— Он смотрит на тебя по собственнически.

— Па, он всегда так смотрит, — пожимая плечами, говорю я.

Отец отрицательно покачал головой, продолжая смотреть на дорогу.

— Нет Алин, так смотрят лишь на ту девушку, которую хотят присвоить.

Я улыбнулась.

"Разве Данил может так смотреть лишь на одну девушку? Навряд ли!"

— Па. Он всех девчонок школы хочет присвоить себе, даже училок. Так что, не стоит даже обращать внимание на него.

Отец на мгновение посмотрел на меня, после чего снова повернул голову к дороге.

— Ну как знаешь. Но учти, ещё раз такое повториться, будешь сидеть под домашним арестом. И локализацию не отключай…

— Ага. Спасибо, что бывших коллег с собой не прихватил, вот смехота была бы.

Отец недовольно нахмурился, но ничего не сказал.

Единственная круглосуточная забегаловка, что работает в нашем городке, была Макдональдс, он даже сюда добрался, и хотя мой отец был за здоровое питание, он всё же припарковался около здания и вышел из авто.

Я готова была выйти следом, но он жестом остановил меня, после чего ушел.

Я включила магнитолу и начала слушать музыку.

Минут через десять отец вернулся с фирменным пакетом, садиться и протянул его мне.

— Ешь, — коротко и ясно.

— А ты?

— Не хочу.

Пожимаю плечами и заглядываю в пакет, а там… Фу, там в стаканчике заварная овсяная каша, пару блинных рулетиков с творогом, изюмом и курагой. Так же стаканчик с ягодным пуншем и пирожок с вишней. Вот вам и здоровый завтрак.

Тяжело вздохнула. Ну как так можно, знает же что я каши не люблю, но всё равно купил.

Пока ехали домой, я давилась овсянкой, запивая пуншем.

Когда мы подъехали к дому, отец взглянул на меня, хмурясь.

— Алин, нам надо поговорить.

— Пап, если это насчет Данила, то…

— Нет. Это не на счет Данила. Это по поводу нас с мамой.

— А что случилось? — встревожилась я.

У нас образцово-показательная семья и мои родители довольно редко сорятся, а тут…

— Понимаешь… тут такое дело… хм, у тебя есть сестра.

— Сестра?! — не поверила я услышанному.

— Да! Алин ты…

— Ты изменял маме?! — возмутилась я.

— Алин, ты уже взрослая девушка и должна понимать… хм, многие мужчины изменяют своим женам и девушкам. Нет таких мужчин, которые свято чтут верность.

— Сколько ей? — недовольно спрашиваю я.

"Сестры мне ещё и не хватало!"

— Восемь.

— Восемь?! И ты всё это время молчал! Да как ты мог? — возмутилась я ещё больше.

— Алина, не кричи, я не глухой. Я сам узнал об этом только месяц назад и то, только потому, что мать Ирины погибла, и у девочки никого не осталось.

— Ты хочешь сказать, что она будет жить с нами? — пристально сверля отца взглядом, спросила я.

Он отводит от меня взгляд, проводит рукой по волосам и всё же отвечает.

— Да Алин, она будет жить с нами.

— Но у нас только две комнаты. Ты хочешь чтобы я делила комнату с неизвестной мне девчонкой? — снова возмущаюсь я.

— Алин, я всё понимаю, но и ты меня пойми. Я не могу бросить её на произвол судьбы. Не переживай, скоро у нас будет другая квартира, и там всем хватит места. Я лишь прошу, будь с ней помягче.

— Сам нарубил дров, а я должна соломинки стелить? Мама что сказала?

Отец осунулся, тяжело вздохнул и печально сказал:

— Сказала что ненавидит меня.

"Да уж. Мама никогда так ещё не говорила. По крайней мене при мне. М-да, и что теперь делать? Навряд ли она простит отца, но мне не хочется чтобы они разводились. Чёрт, придётся быть паинькой, и всё из-за этой мелкой девчонки. Я её хоть ещё и не видела, но уже ненавижу."

Уже неделю Ирина жила в моей комнате и я ни как не могла решить для себя, как же мне к ней относится. Она всегда молчалива, слушает внимательно, если косячит, то тут же исправляет и извиняется, и вроде всё хорошо, но я же вижу, что маме её общество неприятно.

Да и мне пришлось делить с ней шкаф, стол и кровать.

Понятное дело, что в школе всё узнали, поскольку отец оформил её в туже, где учусь я.

Многие одноклассники начали смотреть на меня с жалостью, ненавижу когда меня жалеют.

Всё чаще я забывала своё собственное решение, не допустить развод родителей, от чего они вечно ругались.

Ирина в такие моменты забивалась в угол и закрыв уши, старалась сделать так, чтобы её никто не видел.

Однажды, походу у неё не выдержала детская психика, и во время того, как мама снова ругалась с отцом, она вышла к ним и тихо спросила:

— Вы ругаетесь из-за меня?

— Нет Ира, не из-за тебя. — тут же ответил отец.

С какоё-то стороны он прав, Ира никогда ничего не делала плохого, но с другой стороны…

— Если вы так не хотите жить со мной, то отдайте меня в детский дом. Я там уже жила полгода, ни чего хорошего, но лучше уж так, чем слушать ваши крики. Я понимаю всё, не маленькая. Я вам чужая, и взрослого ребёнка трудно принять, тем более женщине, которой его навязывают.

Мама строго взглянула на Иру, наверняка хотела уже отсчитать её, за то что ввязывается в разговор взрослых и возможно она бы это и сделала, но меня явно чёрт за язык дёрнул.

Я положила свою ладонь на её светлую головушку и заметила:

— Ты не виновата Ир. Просто так получилось, что выходя за муж, девушки мечтают о вечной верности и любви, а па предал маму, и именно это она и не может ему простить. Я бы то же не простила. А смотря на тебя, она постоянно вспоминает об этом предательстве.

— Разве Ольге Николаевне не будет легче, если я покину эту квартиру?

Смотрю на маму, а она отводит взгляд. Смотрю на отца, но он молчит.

"Вот дети малые!" — недовольно думаю я, качая головой.

— Если бы, мама не согласилась тебя здесь принять, ты бы тут и не жила. Не переживай, если мама что-то решит, то так и будет. Просто дай им время во всём разобраться самим. — говорю я.

— Но… мне так страшно… я не хочу быть одна.

Я вспомнила первую нашу ночь, как она жалась ко мне, и как вместо того, чтоб успокоить её, я оттолкнула.

— Ты не одна. У тебя есть мы, и чтобы не происходило, за помни Ира, мы семья. — вдруг сказала мама, — а теперь все быстро помыли руки и садитесь есть, ужен стынет.