городе и за его пределами. Красивый, благородный, честный, неподкупный. Гроза преступников и сердец девушек всех возрастов. Кроме моего: перебор хороших качеств. Не мой уровень.

Ко всему прочему, господин Макгрегор еще один из самых сильных магов Королевства Эсмар. Разрушитель. Он может в секунду развеять в прах любой предмет, разорвав магическую паутину. Её видят только одаренные, к ним я не отношусь. Противостоять такой силе может только создатель того же уровня, ну или целая команда магов, которые смогут связать, преобразовать и укрепить нити с помощью дара.

— Не ожидал, что вы так быстро придете. Пройдемте в кабинет, — он указал, куда идти, и я неуклюже пропустила его вперед. Все равно дороги не знаю.

Промявшись в небольшом холле несколько неловких мгновений, Макгрегор все же двинулся вперед по коридору. Я шла следом, а за мной стражник, наверное, чтобы не сбежала. Ведь я злостный преступник. Усмехнувшись своим мыслям, начала волноваться сильнее прежнего, но держала себя в руках и старалась не думать о плохом. Чтобы не повторить представление со всеми животными разом.

— Спасибо, дальше мы сами, — сказал Макгрегор стражнику, и, пройдя через небольшую приемную, мы вошли в кабинет.

Огромное помещение с единственным стулом для посетителей, большим дубовым столом и кожаным массивным креслом следователя было пустым. Несмотря на наличие мебели, оно оставалось безликим, холодным, «нежилым».

— Присаживайтесь, госпожа Лорин, — мне указали на стул, — меня зовут Дориан Макгрегор, старший следователь по вашему делу.

Сам он занял кресло. Устало откинувшись на спинку, на мгновение мужчина прикрыл глаза и помассировал их большим и указательным пальцами, а после уставился на меня серым взглядом. Не только из-за цвета, но и от усталости. Я только покрепче перехватила ремешки сумочки, что лежала теперь на коленях.

— На вас было подано заявление о ненадлежащем исполнении услуг при проведении мероприятия для семьи Зельц. Насколько мне известно, используя дар метаморфа, вы должны были превратиться в обезьянку-мальчика и танцевать на радость именинника в паре с клоуном Краном, — каждое слово ему давалось сложно, как будто приходилось рассказывать какую-то чушь с серьезным лицом.

Я вспыхнула как спичка.

— Договоренность была другой! Я должна была быть девочкой! А Кран начал стягивать с меня юбку, потом достал свой дрын, и это все при детях!

— Создательница… дай мне сил, — прошептал Макгрегор, опустив голову. — Госпожа Лорин, давайте по порядку. Признаюсь честно, меня попросили разобраться в этой ситуации, но сегодня слишком сложное утро, чтобы воспринимать ее всерьез. Хотите чая? Я сегодня еще не завтракал.

— О, господин самый старший следователь, у меня есть завтрак, специально для вас. Отведайте, — я суетливо достала сверток, поставила на стол, открыла коробочку и обнаружила там порцию сырников, перемазанных сметаной. Видимо, пока они путешествовали в сумке, все перемешалось. Следователь с подозрением посмотрел на сырники, потом на меня. Оценивающе так. Махнул рукой, взял один сырник двумя пальцами, положил в рот и прикрыл глаза на мгновение.

Некоторое время он молчал. С трудом проглотив содержимое, взялся за серьгу в ухе чистой рукой и произнес:

— Серж, принесите чай на две персоны в мой кабинет. Спасибо, — потом посмотрел на меня и сказал, — изложите свою версию событий.

Пришлось поспешно отвести любопытный взгляд с небольшого украшения в ухе Макгрегора, которое служило средством связи для магов. И только я открыла рот, чтобы рассказать о своем вечере, как в дверь кабинета постучали. Вошел полицейский с подносом чая, поставил на стол и разлил напиток по кружкам.

— Это все, господин Макгрегор? — спросил он учтиво.

— Да, все. Госпожа Лорин, я не буду смущать вас поеданием чудесных сырников, пока вы рассказываете?

— Конечно, нет, самый главный следователь, кушайте спокойно, не стесняйтесь, — наконец, остановив поток своих слов, я набрала побольше воздуха в грудь и начала рассказывать. — За день до мероприятия ко мне в дом пришел Вольдемар Боллинс, поверенный господ Зельцев, и сообщил, что им нужна моя помощь. Танцующая обезьянка. Но так, чтобы никто не знал, что я человек. Если вы понимаете, о чем речь? — увидев утвердительный кивок от поглощающего сырники следователя, я продолжила, набирая скорость. — В условленное время я была уже в поместье, как только вышла из экипажа, меня сразу проводили в комнату для подготовки. Там я познакомилась с клоуном под именем Кран. Кстати, проверьте этого господина, у него явно с головой не все в порядке. Мне выдали юбочку, обозначающую, что я буду девочкой. У меня была своя программа: танец, жонглирование, игры с детьми и заключительный номер. Но все пошло, мягко сказать, не по плану. Это порождение Теля, — следователь прищурился, а я поспешила исправиться, — простите, Ганс сообщил, что он хотел мальчика-обезьянку. Кран, тот, что больной на всю голову, начал стаскивать с меня юбочку. А я приличная девушка, господин наиглавнейший следователь, поэтому не могла стерпеть такого отношения к себе даже в обличье обезьянки! И я, бедная и иногда слабая девушка, в попытке защититься и сохранить честь укусила его за руку. Дабы дать понять, что не намерена терпеть издевательства. Детям понравилось проявление силы, а Кран, увидев их восторг, предложил побить меня палкой! Господин величайший следователь, вы только представьте, меня — палкой! Конечно, чтобы соблюсти договоренности и не раскрыть себя, что я человек, мне пришлось бежать и искать помощи у взрослых. А потом я просто испугалась! В панике я не могу контролировать видоизменение и…

— Дальше я знаю, можете не рассказывать. Имел честь присутствовать на празднике, — сказал следователь с набитым ртом. Отхлебнув чай, он спросил, — вы заключали письменный договор?

— Нет, но я всегда провожу мероприятия на совесть. Спросите у моих клиентов, они все довольны.

— Пока закон не на вашей стороне. Вам будет вынесено обвинение в ненадлежащем исполнении услуг, а также в нанесении морального вреда и психологической травмы ребенку.

— Что? Травмы ребенку? Да он служит самому Телю! Вы видели, что они сделали с животными в их доме? — от возмущения я поднялась со стула и решительно добавила, — я пишу встречное заявление о том, что в доме Зельцев мучают животных! Ослика чуть не задушили галстуком, кролика обездвижили не предназначенными для него одеждами, а собаке одели детские ботинки, в которых она не могла ходить!

Пока я говорила, следователь положил оставшийся сырник в посуду, снова отпил чай.

— Очень жаль, что закон о запрете жестокого обращения с животными еще не принят. Так бы вы, конечно, могли выдвинуть встречное заявление, — он вытер руки о салфетку, а после задумчиво спросил, — собака в детских ботинках?

— Да, высочайший следователь.

Он коснулся уха и проговорил:

— Серж, срочно подготовьте