Место ведь непростое: вот рядышком гнезда непуганых иностранцев – отели «Националь» и «Интурист» – словно перенесенные злым волшебником островки чуждого капиталистического мира, пугающего и притягивающего одновременно.

«В притоне много вина, здесь льются виски до дна, здесь вечно дремлет печаль, здесь рвет аккорды рояль…»

И виски водится в этих почти заграничных барах-притонах, и все остальное прилагается. Вот толкутся на пятачке симпатичные, праздничного вида девчонки, непривычной для страны советов профессии: не ткачихи, не мотальщицы, не вагоновожатые – проститутки, причем валютные!

Чуть подальше деловито переговариваются, привычно осматриваясь по сторонам, фарцовщики и спекулянты – первые бизнесмены советской эпохи. Среди этой публики полно агентуры – милицейской или комитетской, потому что среди маскирующихся под друзей иностранцев вполне может оказаться самый настоящий шпион, не говоря уже о журналисте-провокаторе, который задает такие наглые и надуманные вопросы про дефицит. А гуляющая здесь средняя советская номенклатура без дефицита не страдает: у них продуктовые заказы, талоны в простенькие спецраспределители, хотя они знают, что для простых смертных где-нибудь в Рязани, Саратове, да что там! – и в самой Москве сырокопченая колбаса и растворимый кофе редкость необыкновенная. Но если на провокационный вопрос им отвечать придется – изобразят удивление: какой-такой может быть дефицит?

Легкий ветерок лениво метет не слишком замусоренные тротуары, разгоняет над дорогой сизый дымок выхлопов немногочисленных пока еще машин. В основном это «Жигули», «Москвичи» и «Волги», изредка проносятся в Кремль или на Старую площадь «Чайки» высшей номенклатуры. Вот они искренне верят, что все продукты, которые находятся на их столах, имеются и в холодильниках всех остальных советских граждан! Только кто же к ним подберется, чтобы такой вопрос задавать? Вокруг охрана, режимные зоны, почтительная вышколенная обслуга – другой мир, другая жизнь…

Но вне этого мира дефицит есть. И в отдыхе, и в развлечениях, и в одежде, и в еде… Даже мороженое в дефиците! Нет, конечно, сливочное, пломбир, эскимо – покупай, пожалуйста. А вот клубничного, малинового, черничного – нигде не увидишь!

Правда, на глухом торце знаменитого сталинского дома на Горького, 6, товарищ Леонид Ильич Брежнев зовуще простер вперед руку с громадного полотнища и ободряюще улыбается, а внизу надпись: «Решения XXV съезда КПСС – в жизнь!» И каждому ясно – выполним решения съезда и тогда уж заживем, так заживем: и дефицит исчезнет, и черничное мороженое везде появится!

Правда, оно и так есть, причем совсем рядом, наискосок, в кафе «Космос», у которого, переминаясь с ноги на ногу, томится унылая очередь провинциалов. Она почему-то не движется, может, оттого, что представители золотой молодежи ныряют в стеклянную дверь беспрепятственно, если не считать препятствием недовольный ропот толпы, но толпа здесь ничего не решает, ибо решает все мордатый швейцар Иван Федотыч – отставник из бывших служивых, который пропускает только тех, кто дает щедрые чаевые. Ну, или тех, кто может доставить ему неприятности.

В общем, в Москве совсем другая жизнь, и никто здесь не вспоминает про холодную тайгу, про Алтайскую дивизию, успешно испытавшую систему «Периметр», про ядерных монстров, дремлющих до поры в своих холодных бетонных норах, про крохотные капсулы унифицированных командных пунктов, в которых всегда, и в данную минуту тоже, несет службу «стреляющая смена»… А не вспоминают по одной простой причине: не знает основная масса советских граждан про тайны ракетно-ядерного щита, да и знать не должна!

Но вот совершенно случайно объявился и тот человек, кто к военным тайнам допущен и все это знает. Ему девятнадцать лет, зовут Георгий Балаганский, у него красивое лицо, короткая стрижка, рост метр восемьдесят, широкоплечий, длинная мощная шея. В бежевых штанах из лёгкой ткани, шведке и клеенчатых босоножках вместо привычной формы он чувствовал себя легко и вольготно. И думает он сейчас не о будущих дежурствах на двадцатишестиметровой глубине у пульта с красной кнопкой, а о прохладе «Космоса» с его разнообразием мороженого, которым он пообещал угостить рыжую Женю – стройную, улыбчивую, туго упакованную в зеленый открытый сарафан и крепко держащую его под руку. Собственно, под поход в «Космос» он и назначил ей свидание. Но про то, что войти в кафе будет не легче, чем в командный пункт управления стратегической ракетой, он и понятия не имел. Но кто проходил через шестидесятисантиметровые стальные двери стратегического бункера, того вывеска «Мест нет» не остановит, даже если ее охраняет бывший участковый Иван Федотыч.

– Открывай, старослужащий! – обойдя навеки застрявшую очередь, обратился Георгий к благодушно маячившему в проеме, под спасительным ветерком, швейцару. И, понизив голос, добавил: – Мне должны были столик у окна оставить.

Говорил он уверенно, даже немного свысока, да еще подмигнул вдобавок. Бывший участковый вначале оторопел от такой наглости. Не похоже, что этот молокосос собирается сунуть ему в карман пятерку или хотя бы трешку: у него на фейсе написано, что в кармане отродясь лишнего рубля не водилось, да и одет в какой-то ширпортреб. Значит, надо гнать наглеца в три шеи! Но наглость такая откуда?! «Старослужащий», «столик у окна», да еще мигает… Обычные наглецы так себя не ведут!

– Кто тебе столик заказывал? – буркнул он, внимательно срисовывая привычным взглядом короткую прическу, решительный прищур глаз и развитую мускулатуру.

– Ты что, маленький?! – скривился Георгий. – Куратор команду дал! На, смотри!

Он вытащил из нагрудного кармана клетчатой шведки удостоверение с потертой звездой на обложке, открыл и сунул под нос Ивану Федотычу.

«Министерство обороны СССР. Курсант Балаганский, в/ч 85306…»

Стеклянная дверь кафе «Космос» распахнулась.

– Ладно, иди, – буркнул бывший участковый. – Только всё надо делать как положено. А ты весь порядок перевернул…

– Работа перевернула, – Георгий, увлекая за собой Женю, нырнул в манящую прохладу.

Очередь опять взроптала, но Федотыч привычно не обратил на нее внимания. Он думал: правильно поступил или дал маху? Непростой, видать, парень… Хотя без должности, курсант… Но курсантов к оперативной работе тоже привлекают… И потом – сегодня курсант, а завтра лейтенант, да еще придет обслуживать эту зону… Правда, никто не предупреждал, как положено. Видно, у них бардак, как везде. Да ладно, лучше пропустить такого, чем потом получить на задницу неприятности…

Вопреки объявлению, мест в зале было достаточно, даже столик у окна на втором этаже нашелся. За ним они и расположились, рассматривая, как течет внизу в обе стороны озабоченная своими делами публика, от которой они так удачно отделились и над которой вознеслись.

– Как тебе это удалось? – спросила Женя, осматриваясь.

Чистый светлый зал, невысокий подиум, где вечером играл джазовый квартет, а сейчас проекционный телевизор транслировал на экран мультфильм «Ну, погоди!». Декорированные стеклянными шариками стены не очень удачно имитировали звёздное небо. Девочка лет шести, в клетчатом синем платьице, быстро расправившись со своим мороженым, безуспешно пыталась выковырять маленьким пальчиком одну такую «звездочку». Полная семейная пара за соседним столиком контролировала дочку умиленными взглядами, не переставая опустошать щедро наполненные металлические вазочки. Наискосок от них ели мороженое и пили шампанское две ухоженные и хорошо одетые девушки: высокая гибкая брюнетка с прической конский хвост и коротко стриженная блондинка. Они курили длинные сигареты, красиво выпуская дым кольцами.