— B другой раз, Лиззи, — сказала миссис Беннет, — я бы на твоем месте не стала танцевать с ним.

— Право, маменька, я могу смело пообещать вам, что никогда не буду танцевать с ним.

— B нем гордость, — сказала миссис Лукас, — мне менее неприятна, чем во многих других, так как ей есть извинение. Можно ли удивляться, что молодой человек со столькими достоинствами, благородного происхождения, богатый, обласканный фортуной, будет о себе самого высокого мнения? Если позволительно сказать, так у него есть право быть гордым.

— Совершенно справедливо, — ответила Элизабет. — И я легко простила бы ему его гордость, если бы он не уязвил мою.

— Гордость, — объявила Мэри, весьма льстившая себя мыслью о здравости своих суждений, — мне кажется, весьма обычный недостаток. Все книги, которые я читала, убеждают меня в его обычности, в том, что человеческая, природа особенно склонна к нему и что лишь очень немногие из нас не испытывают самодовольства при мысли о том или ином своем достоинстве, действительном или воображаемом. Гордыня, она же тщеславие, и гордость — совершенно разные вещи, хотя эти слова часто употребляются как синонимы. Человек может быть гордым, но не тщеславным. Гордость более связана с тем, как мы ценим себя, тщеславие же с тем, как, по нашему убеждению, нас должны ценить другие.

— Будь я таким богатым, как мистер Дарси, — воскликнул один из младших Лукасов, сопровождавший своих сестер, — мне было бы все равно, какой я гордый! Я бы держал свору гончих и выпивал по бутылке вина каждый день.

— И, значит, пил бы куда больше, чем следует, — сказала миссис Беннет. — И попадись ты мне на глаза за бутылкой, я бы тотчас ее у тебя отобрала.

Мальчик возразил, она настаивала на своем, и спор их завершился только вместе с визитом.

Обитательницы Лонгборна вскоре нанесли визит недерфилдским дамам. Ответный визит последовал по всем правилам. Милые манеры мисс Беннет все больше располагали к ней миссис Хэрст и мисс Бингли; и хотя маменька была признана нестерпимой, а младшие сестры — недостойными внимания, двум старшим было выражено желание познакомиться с ними поближе. Джейн приняла такой знак предпочтения с величайшей радостью, но Элизабет по-прежнему замечала надменность в их обхождении со всеми — даже с ее сестрой, а потому они продолжали ей не нравиться. Впрочем, их любезность к Джейн, какова бы она ни была, все-таки имела цену, так как, по всей вероятности, ее порождало несомненное восхищение их брата. Оно явно бросалось в глаза всякий раз, когда они встречались, а Элизабет столь же ясно видела, что Джейн все больше отдается влечению сердца, которое пробудилось в ней с самого начала, и уже готова влюбиться в него без памяти. Однако она черпала спокойствие в уверенности, что никто другой этого не заметит, так как в Джейн сила характера сочеталась с безмятежностью души и веселостью, которые должны были надежно оградить ее от подозрений и назойливого любопытства. Она упомянула про это своей приятельнице мисс Лукас.

— Пожалуй, — ответила Шарлотта, — не так уж плохо в подобном случае обманывать свет, но иногда такая скрытность таит в себе угрозу. Если женщина прячет свою склонность столь же успешно и от предмета этой склонности, она может промедлить и не успеет привязать его к себе. A тогда сознавать, что и все окружающие равно остались в неведении, утешение довольно малое. Почти в каждом нежном чувстве столько благодарности или тщеславия, что небезопасно никак его не поощрять. Начинать мы все начинаем сами — легкое предпочтение вполне натурально. Но лишь у очень немногих из нас достает духа влюбиться по-настоящему без поощрения. В девяти случаях из десяти женщине полезнее выказать склонность даже в большей мере, чем она ее чувствует. Бингли, бесспорно, очень нравится твоя сестра, но возможно, если она ему не поможет, то дальше таки будет всего лишь ему нравиться.

— Но она же ему помогает, насколько позволяет ее характер. Раз уж я замечаю ее расположение к нему, так он должен быть поистине простаком, если не догадается о нем.

— Не забывай, Элиза, что ему характер Джейн известен гораздо меньше, чем тебе.

— Но если женщина питает склонность к мужчине и не старается это скрыть, он непременно должен что-то заметить.

— Да, должен, если видится с ней достаточно часто. Но Бингли и Джейн, хотя и встречаются не так уж редко, время вместе проводят недостаточно долгое. И притом, в большом смешанном обществе. Им невозможно посвящать друг другу каждую минуту. A потому Джейн должна всячески использовать те полчаса, которые проводит с ним. Вот когда она прочно привяжет его к себе, у нее будет достаточно времени влюбиться в него так сильно, как она пожелает.

— Твой план хорош, — ответила Элизабет, — для тех случаев, когда речь идет только о стремлении выйти замуж, и если бы я решила заручиться богатым мужем или вообще мужем, то, полагаю, последовала бы ему. Но Джейн чувствует совсем другое. Она ничего не рассчитывает наперед. Пока она еще не уверена ни в степени собственной склонности, ни в ее разумности. Они знакомы всего полмесяца. Она протанцевала с ним четыре раза в Меритоне; один раз виделась с ним утром у него дома, а затем четыре раза обедала за одним столом с ним. Это маловато, чтобы успеть постигнуть его характер.

— Разумеется, будь все так, как ты говоришь. Если бы она просто обедала с ним за одним столом, то могла бы лишь узнать, насколько хорош его аппетит, но не забудь: это ведь означает и проведенные вместе четыре вечера, а за четыре вечера может произойти очень многое.

— O да! Эти четыре вечера помогли им убедиться, что «двадцать одно» они оба предпочитают «коммерции», но вряд ли им открылось нечто более существенное.

— Что же, — сказала Шарлотта, — я от всего сердца желаю Джейн успеха; и если бы она вышла за него замуж завтра, на мой взгляд, надежды обрести счастье у нее было бы ничуть не меньше, посвяти она год изучению его характера. Счастье в браке всегда игра случая. Как бы хорошо женихи невеста ни знали характеры друг друга, как бы ни схожи были их наклонности, это ничуть не поспособствует счастью их супружества. Ведь затем их характеры меняются, и им выпадает своя доля домашних неурядиц. И куда лучше как можно меньше знать заранее о недостатках того, с кем тебе предстоит провести жизнь.

— Ты меня рассмешила, Шарлотта, все это вздор, ты знаешь, что это вздор, и сама так ни за что не поступишь.

Занятая наблюдениями за поведением мистера Бингли с ее сестрой, Элизабет даже не заподозрила, что обретает некоторую интересность в глазах его друга. Мистер Дарси вначале отказывал ей в миловидности; на балу он оглядел ее без малейшего восхищения, а при следующей их встрече смотрел на нее, только чтобы критиковать. Однако едва он доказал себе и своим друзьям, что в ее лице не отыскать ни единой хотя бы сносной черты, как вдруг начал убеждаться, что чудное выражение ее темных глаз делает это лицо на редкость умным. Вслед за тем последовали и другие открытия, явно уязвлявшие его самоуверенность.

Хотя его критический взор подмечал не один изъян; нарушающий идеальную симметрию ее фигуры, он был вынужден признать ее стройной и приятной для глаз. И хотя он объявил ее манеры совсем не светскими, его обворожила их естественность и живость. Она же ни о чем не догадывалась, и для нее он оставался человеком, который не трудился быть любезным ни с кем и кто не счел ее достаточно красивой, чтобы танцевать с ней.