Мадсены хлопают в ладоши, девочки кланяются и тянутся в столовую, чтобы расставить на столе блюда с фрикадельками, корнишонами, ломтями темного ржаного хлеба, курятиной в коричневом соусе, кувшины с ревеневым компотом и глегом, в котором плавает золотистый изюм. Мое сердце подпрыгивает куда-то в горло, когда Мадсены жестом подзывают к себе Несс.

– Мы хотели бы поговорить с одной из девочек, – произносит госпожа Мадсен, и я слежу за ее длинным тонким пальцем, указывающим в ту часть комнаты, где стоит Ева. Я делаю судорожный вдох.

– С Евой? – спрашивает Несс. Ева приседает в реверансе.

– Нет, – отвечает госпожа Мадсен. – С той, светленькой, рядом с ней.

Дыхание застревает у меня в горле. Она имеет в виду Гитте. Гитте, которая и близко не так хороша, как Ева, даже наполовину. Я вижу, как Ева часто моргает. На ее лице заученная улыбка, которая заставляет меня ненавидеть их всех и себя тоже, потому что, честно говоря, я ужасно рада.

– Гитте! Подойди сюда! Иди поговори с Мадсенами вон там, в дальней комнате! А потом… пир! – говорит Несс, сияя.

Делаю шаг к Еве. Я собираюсь рассказать ей о своих планах. Прямо сейчас. О том, что хочу накопить достаточно денег, чтобы когда-нибудь мы, возможно, сами смогли создать для себя будущее. Что если нас никто не выбирает, то мы можем выбрать друг друга. Я уже на полпути к ней, когда вдруг слышу другой женский голос.

– Несс, – мягко говорит эта женщина шепотом, звучащим из тени позади нас. Вся гостиная в потрясении поворачивается к ней. Должно быть, она проскользнула в комнату, пока девочки танцевали, и я была слишком поглощена представлением.

Мое сердце яростно колотится, когда я резко оборачиваюсь, силясь рассмотреть ее. Женщина выходит из тени на свет.

– Я тоже хотела бы поговорить наедине с одной из девочек, если можно.

Сначала я замечаю ее длинные ноги – ноги балерины – и сверкающие шпильки в прическе. Стеклянный кулон у нее на груди блестит, и я вижу на нем изображение молота и кирки. Герб хозяев копей, герб Вестергардов.

Я медленно поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Еву. Она стоит, замерев, и дышит часто и неглубоко. Но ее лицо выражает потрясение и недоверие, едва к ней приходит осознание, кто перед ней. Хелена Вестергард.

Женщина обводит взглядом комнату и устремляет его на Еву. Потом слегка улыбается, грациозно вытягивает руку и мягко произносит:

– Ты.

Веки Хелены Вестергард подведены, образуя в уголках глаз изящные стрелочки. У нее густые волосы каштанового цвета, собранные в высокую прическу, которую скрепляют шпильки с навершиями в виде стеклянных цветов. Ее плащ из роскошного угольно-черного бархата, расшитый сложным розово-золотым узором, должно быть, сто́ит не меньше моего жалованья за два года. Когда-то Хелена была сиротой и жила в этом самом приюте, спала в продуваемой сквозняками комнате наверху. А теперь превратилась в поразительную красавицу, властная аура которой заставляет всех в комнате умолкнуть. И она самая богатая персона, какую я когда-либо видела лично. Александр Вестергард умер год назад, спустя семь лет после брака с Хеленой, и оставил своей вдове все, включая обширную горнодобывающую империю.

При виде нее в моей душе воскресает все то отвращение, которое я годами пыталась подавить. Оно просачивается наружу, словно дым сквозь прутья стальной клетки.

Я делаю шаг вперед, когда Хелена уводит Еву и они скрываются в приватной комнате возле кухни. Дверь за ними закрывается.

Кровь яростно стучит у меня в ушах, а во рту появляется медный привкус. Выдержать мысль об удочерении Евы Мадсенами было достаточно тяжело. Но отдать Еву Вестергардам – просто невыносимо.

Остальные девочки-сироты разбредаются кто куда. Но я иду за Несс в маленький кабинет, расположенный под лестницей, и врываюсь туда следом за ней.

– Это вы перенесли визит Мадсенов на сегодня, да? – спрашиваю я, упирая руки в бока. – Вы попросили их приехать раньше?

Несс пожимает плечами и принимается рыться в бумагах.

– Я пригласила их всех сюда, – пренебрежительно отвечает она. – У меня было предчувствие, что Хелена может заинтересоваться Евой. Они во многом похожи. И – да, я уже давно поняла, что небольшое состязание часто способствует тому, чтобы кого-нибудь из вас удочерили. – Несс хитра, и я думаю, что на свой лад действительно заботится о нас. Она всегда изыскивает способ подкинуть нам косточку. Не свою, конечно, но она без колебаний позаимствует ее у кого-нибудь, если это сможет помочь одной из нас. – Все получилось так, как я и надеялась, – Несс поднимает на меня острый взгляд. – Ты должна радоваться за нее.

– Где живет Хелена, Несс? – спрашиваю я, слыша отчаяние в собственном голосе.

– К северу от Копенгагена.

– Это целый день пути отсюда! – говорю я, не позволяя своему голосу звучать громче приличного. – Я больше никогда не увижу Еву!

Несс устало вздыхает.

– Съешь хлеба, Марит, – она со звоном перебирает ключи и опускается на колени перед шкафчиком с документами. – Не будь наивной. Ты не хуже меня знаешь, что большинство родителей даже не посмотрят дважды в сторону Евы, не говоря уже об удочерении.

Я это заметила, но пыталась убедить себя, будто дело не в том, что Ева резко выделяется среди светлокожих сироток и родителей. Будто это не имеет никакого отношения к тому, что ее мать была родом из Вест-Индии[2], а ее отец мог быть кем угодно.

– Никогда не думала, что ты настолько эгоистична, девочка моя, – продолжает Несс. – По крайней мере, попытайся мыслить разумно.

– А может, я не могу мыслить разумно, когда речь идет о Вестергардах! – бросаю я сквозь сжатые зубы таким тоном, который никогда не посмела бы использовать в те времена, когда жила под крышей Несс. – Мой отец погиб в их шахте, вы не помните?

Голос ее становится суровым:

– Помню, это было ужасное несчастье. И все же, как ты думаешь, откуда в прошлое Рождество взялись льняные простыни на твоей кровати? Думаешь, кто регулярно присылает нам деньги, чтобы мы могли купить обувь? Король Дании? – Она пригвождает меня к месту ледяным взглядом, от которого в испуге съеживается большинство воспитанниц «Мельницы», даже взрослых. – Марит, – медленно и непреклонно выговаривает она, – ты можешь предложить Еве что-нибудь лучше?

Я делаю резкий вдох. Несс находит бумаги Евы, встает и выпроваживает меня из кабинета.