меньше других и высоковато от нас. Вдвоем не залезть, а вот одному вполне.

Поймав на себе взгляд подруги, я поняла: все-таки у нас мозг один на двоих, иначе как мы можем поймать одну и ту же мысль?

Алика

— Давай! Ты сможешь! — подбодрила я подругу. Моя помощь тут без надобности, а то еще ворчать будет, что лезу. Прогулочным шагом я пересекла расстояние до своего поста у входной двери, дабы подождать, пока меня впустят.

Вот смотрю я на эту дверцу: «не очень-то и похожа она на запертую, эх, сейчас бы с ноги ее как открыть — Хихикнула я над своими мыслями. — Яра точняк от страха обделается. Хммм… а может попробовать?»

Я толкнула дверь и, о чудо, она отворилась. Моим глазам предстала картина: прямо напротив двери висящая на подоконнике Яра, ее лицо покраснело от напряжения, а изо рта вырывались устрашающие стоны. Она ухватилась за штору как за последнюю надежду, дабы не упасть всем телом в горшки с цветами, украшающие пол под окном. Хотя, судя по земле вокруг горшков с подоконника, она уже снесла все что можно. Вдруг ткань издала громкий треск, и под смачные ругательства Яра свалилась в горшки.

— Какая же ты лошара! — засмеялась я, — жива?

— Сама ты лошара! — насупилась подруга, — жива, конечно, все нормально. — выпутавшись из шторы, она распласталась на полу, — Ааа, так, стоп! А ты как сюда попала?

— Там дверь была открыта, — я протянула ей руку.

— Капец! — игнорируя мой жест она перевернулась на спину, — я как идиотка лезла в окно, а можно было просто дверь проверить!

— Ты встать не хочешь?! У меня уже рука затекает ждать.

— Не-е, мне и тут прекрасно, — она хлопнула своей ладонью по моей.

Вот тупня! Я закатила глаза и пошла осматриваться. Мы находились в просторной и очень светлой комнате. Я оставила наш багаж рядом с Ярой и вышла в коридор, через который зашла. Мое внимание привлекла небольшая дверца, ветхая и в паутине. Тоскливо проскрипев, эта рухлядь открылась, и моим очам предстала комнатушка юного алхимика. Все вокруг было заставлено книгами, склянками, баночками, бутылками, сухими вениками трав, и все приправлено паутиной.

Может это ведьмино логово? Но выходил из дома-то мужик…хмм.

— Апчхи! Епта!

— Будь здоров! — послышался голос Яры из комнаты, похоже она все еще валялась в горшках и земле.

— Пасиб, — я прошла мимо стеллажей, которые были забиты всевозможными талмудами, а под ногами у меня шуршала бумага. Посреди комнатушки был стол. Его содержимое также напоминало всякие аксессуары ведьм из фильмов: пара бутылок с булькающим содержимым, не внушающим доверия; камни, кости непонятных существ, мел и еще много всякой дребедени. — Какой кривой почерк! — пробурчала я, поворачивая из стороны в сторону записульку со стола. Листок полетел в неизвестном направлении, ибо меня заинтересовала фиолетовая жижа в склянке, потянувшись за ней, я запуталась в ногах и снесла стол и все что было на нем на пол.

— Упс, — ошарашено выдавила я, наблюдая как засветились и задымились круги подо мной. Дым стал гуще и краснее.

Передо мной возник огромный шкаф… рогатый…волосатый….огромный качок.

Здоровенный красный мужик пускал пар из носа, словно бык. Он презрительно усмехнулся, глядя на меня сверху вниз. А его поза так и кричала: «Я ТУТ ПАПОЧКА!»

— Воу-воу, полегче, горячий финский парень, — осадила его я, поднимаясь на ноги, — Ты кто? Лицо будто бы знакомое… мы не встречались раньше?

— Ти что, дэмона не выдел, смэртный? — грозно вспыхнул он с забавным акцентом. — Я Краснок Величественный! Виличайший из виличайщих, пирекраснийший из пирекраснищех! Неподражаемый властитить…

— Так, стопарни! — перебила я его и задумалась. — Все-таки я чего-то надышалась! Етить меня накрыло!

Надо проверить, не наваждение ли это. Красный мужик стоял от меня на расстоянии шага, и я как умный человек, который считает, что на дистанции вытянутой ноги безопасно, пнула существо в коленку. Ну это единственное место куда я могу дотянуться.

— А ой, ты настоящий. — я виновато посмотрела в пол и поковыряла носком ботинка пол, — сочувствую. Ну с кем не бывает.

— Как ти смэртная смеешь касаться мени?! — вспыхнул синим пламенем «шкаф», — Я покараю теби за енто! Ти познаешь сташные муки!

Вид, конечно, устрашающий: красный качек, объятый синим пламенем, вены на руках и лбу повздувались от напряжения. Он стал еще больше похож на быка.

— А ты сначала догони! — как истинная вредина я показала ему язык и пустилась наутек. Какой абсурд! Расскажи кому, ха-ха.

Хохоча как ненормальная, я двинула в направлении коридора, а дальше уже куда попало.

Эта огромная махина гналась за мной, сбивая все на своем пути. Как слон в посудной лавке, ну ей-богу! А вслед мне доносились устрашающие и непонятные словечки. Он что, матерится мне в спину?! Это продолжалось несколько кругов.

— Ну все! Надоело! — заорала я, встав в позу руки-в-боки, — Ты че на меня материшься? Ниче не перепутал?! Тя че, в детстве не учили, что сквернословить это плохо!

Ошарашенно на меня поглядев, этот качок-переросток только сильнее разозлился и чуть не откинул меня в стену. Моя реакция была молниеносной, я быстро стартовала.

Несколько раз мы пробегали мимо скучающей Яры, продолжающей валяться в горшках и земле. На первый круг она провожала нас слегка озадаченным взглядом, потом и вовсе перестала обращать внимание.

И вот я уже в полете через порожек, как вдруг открывается входная дверь, и предстает моим очам тот самый обладатель леопардовых лосин, собственной персоной.

Завидев Краснока, он округлил глаза, но лишь на миг. Мужчина три раза хлопнул в ладоши, и качок растворился в воздухе.

— Кто т… — не успел он договорить как шмякнулся моськой в пол.

— Ты зачем его так? — удивленно спросила я, глядя прямо на грязненькую Яру с толстенной книгой в руках. — А вдруг ты его того?

Она глянула вниз, на тело, и потыкала его пальцем в спину. Пожав плечами, проверила дыхание и облегченно выдохнула.

— Та живехонек он! — махнула подруга рукой, — Просто в отрубе!

Яра

— Готово! — потерла ладони Алика.

— А, то есть бить не стоило, а связывать самое оно? — недовольно спросила я. — Алика, да у вас бандитские наклонности, душа моя. Хахаха! А может, и садистские! Ха-хаха!

Я захохотала, как гиена, за что получила смачного леща.

— Чья бы корова мычала о наклонностях! Ты его вырубила!

— Кха-кха! — поперхнулась я, — Ты шо! Могла не так сильно, я ж чуть не померла!

— А мы могли просто поговорить, — она устало вздохнула.

— А связывала тогда зачем? — вскинула брови я, — очухался бы, и тогда поговорили бы…

— Ну, с другой стороны, — замялась