а сам Маркус истощал, лицо его ужасно осунулось, и выпученные глаза точь-в-точь стали напоминать глаза его покойной бабушки, такие же дерганные и горящие маниакальными идеями.

Он уже не спал на матрасе. Ночами пружины под ним изредка пощелкивали, напоминая ему звук ломающихся косточек, и при каждом движении ткань матраса тихо шуршала с таким звуком, словно где-то внутри бегают мелкие лапки насекомых, жуков или, что хуже, клопов.

На коже Маркуса даже стали появляться зудящие пятна, которые он сразу же счел за следы укусов. Тогда он закинул матрас к остальным вещам и стал спать прямо на полу, с головой укрываясь одеялом.

День сменялся ночью, ночь сменялась днем. И так снова, снова, снова…

Он уже перестал различать времена суток, облепив окна слоем бумаги и упаковок из-под еды, чтобы стекло перестало пропускать свет. Лампочки поддерживали в его квартире вечную стабильность. Правда, сон его опять ухудшился, и Маркус долго лежал на полу, прислушиваясь к сменявшим друг друга звукам.

А в доме, особенно многоквартирном, никогда не стояла абсолютная тишина. Наверху кто-то ходил, через стенку слышались приглушенные крики соседей. Все вокруг жило, двигалось, шумело. Будто щупальца какого-то огромного осьминогоподобного чудища медленно обхватывали ту квадратную коробку, в которой он решил спрятаться, и каждое мгновение он чувствовал их движение – то, как они сокращаются, шевелятся, желая достать его из убежища и кровожадно впиться в тело своими острыми шипами, чтобы разорвать на мелкие лоскуты.

Это приводило его в ужас.

Его собственное воображение взбунтовалось против него.

Изредка кто-то стучал в дверь и, не получив ответа, сразу же уходил. Как и в прошлые разы, это пугало Маркуса, и все же, слыша стук по ту сторону, он чувствовалось слабое облегчение. Это доказывало, что он еще не умер, и люди по-прежнему живы в подлунном мире, из которого он так трусливо сбежал.

— А люди ли?

Заданный невольно вопрос заставил его застыть. Непривычный голос, бессильный и хриплый, сорвался с его губ, на миг шокировав странным звучанием.

— Нет… Нет, нет, нет, нет!

Маркус схватился за голову и начал трястись.

Неужели с ним действительно происходит то же самое? И теперь его заберут в лечебницу, чтобы окончательно отобрать у него разум и превратить в бездушную, бессмысленную, бесполезную куклу?

Признаться, это пугало его больше всяких монстров, крыс и насекомых, страх которых уже настолько сроднился с его натурой, что превратился в нечто совершенно обыденное и привычное.

Зарыдав, Маркус заставил себя подняться.

Он редко мылся, и от него сильно воняло. Про стирку вещей за все это время он даже не думал. С другой стороны, так как пользовался он одним и тем же, чистое белье было свалено в кучу вместе с остальными вещами.

Маркус чувствовал себя жалким. Забитый, тощий, покрытый слоем грязи и с отросшими волосами, слипшимися в одно растрепанное хаотичное гнездо – это то, что он видел без зеркал, от которых давно избавился, замазав для надежности пеной для бритья и заклеив той же бумагой.

Несмотря на все, он прекрасно отдавал себе отчет о своей ситуации. Он явно… Нет, он уже сошел с ума и не хотел выходить наружу, боясь монстров, образов, звуков – всего подряд и жизни в общем. Тем не менее, мысль о лечебнице и уколах, после которых тебя покидает душа, пугала его настолько, что после нескольких часов изнурительной внутренней борьбы он натянул на себя выходную одежду, обулся и в едином порыве распахнул входную дверь, которую не открывал уже очень долго.

Он не тратил время на сомнения, когда поворачивал дверную ручку. Зная, что стоит ему лишь на секунду подумать о поджидающих снаружи опасностях, и он больше никогда на это не решится, Маркус на ватных ногах и с жутким головокружением вывалился за порог, застыв, когда в глаза ударил яркий солнечный свет.

Спертый воздух квартиры сменился непривычной прохладной свежестью, наполненной незнакомыми запахами, от которых становилось тошно. Обилие звуков, доносящихся через открытую форточку, заставило его на миг отступить, поддавшись желанию вернуться обратно и запереться навсегда.

— Нет! — стиснув зубы, он остановился. — Надо доказать, что я смогу жить дальше! Надо доказать!

Перед его глазами стояло покрытое глубокими морщинами серое лицо бабушки. Под конец жизни ее волосы выпали полностью, а кожа истончилась настолько, что начала обтягивать череп подобно полупрозрачной пленке. Глаза сильно впали и мертвым взглядом смотрели куда-то в пустоту. А еще запах… этот омерзительный запах лекарств…

Маркус передернулся и начал медленно спускаться вниз, желая доказать себе и другим, что с ним еще не все кончено.

Внезапно за спиной щелкнул дважды замок.

С застывшим где-то в глотке сердцем он обернулся и…

— А-а-а-а-а!..

Истошный крик вырвался из горла Маркуса, эхом прокатившись по всему дому. Сила этого крика поразила его самого, на миг оглушив, но он уже не думал ни о чем, запинаясь и шатаясь из стороны в сторону помчавшись вниз по лестнице, едва удерживаясь в последний миг на ногах.

«Прочь! Прочь из этого проклятого места!» — пульсировала отчаянная мысль у него в мозгу.

Он продолжал кричать, захлебываясь слюнями и вязкими соплями, стекавшими из носа прямо в рот. Из глаз его хлынули слезы, и все вокруг будто погрузилось под воду, размывшись.

«СТРАШНОСТРАШНОСТРАШНОСТРАШНОСТРАШНО!!!»

Монстры! Чудовища! Они и правда существовали! Он видел их прямо перед собой, чувствовал на своей коже их кровожадные взгляды!

«БЕЖАТЬБЕЖАТЬБЕЖАТЬБЕЖАТЬ!!!»

Не успев затормозить, он врезался плечом в дверь домофона и тут же стал барабанить ладонью по кнопке, которая, как ни кстати, упорно отказывалась нажиматься, раз за разом ускользая у него из-под пальцев.

Наконец, прозвенела короткая мелодия, и Маркус с радостным возгласом выскочил на улицу. Все тело у него болело, воздуха не хватало, и он задыхался, размазывая рукавом слезы по лицу, чтобы восстановить зрение.

К сожалению, стало лишь хуже…

Он огляделся, даже перестав на миг дышать. От солнца резало глаза, но он видел их… Десятки ужасающих монстров, что заполонили все пространство перед ним.

Они были самой разнообразной формы. Кто-то исследовал длинными щупальцами воздух, кто-то клацал острыми жвалами, покрытыми мелкими сочащимися ядом иголками. У некоторых из брюха торчала огромная клыкастая пасть с широким красным языком, голодно облизывающим здоровые синюшные губы, а третьи и вовсе представляли собой клубок переплетенных вместе метровых червей, передвигавшихся ползком, отталкиваясь от земли.

Клыки, когти, щупальца, мерзкие грибовидные отростки – чем только не пестрили обитатели этой Преисподней.

— Нет… Н-невозможно! Этого не существует!

Маркус сдавленно взвыл, и тут все монстры одновременно