Преподав мне урок, мои родители не стали задерживаться в доме. Им еще предстояло закатить в лунку несколько ответственных мячей, насладиться блюдами итальянской кухни, приобрести ряд роскошных изделий из кожи и переделать множество других не менее важных дел. Так что я опять остался один. Я сижу на краю плавательного бассейна, свесив ноги с бортика. Вся моя аппаратура раздолбана, так что теперь никуда не деться от так называемой реальности – здесь, в нашем замечательном Брокенхерсте, штат Нью-Джерси. Наш дом выстроен в виде фальшивого французского шато, а название города сперто у какого-то милого местечка в Англии. Трава на нашем газоне имеет неведомый природе оттенок зеленого цвета, а вкус разогретой в микроволновке сосиски, которую я жую, приводит на ум таинственные сорта мяса, выращенного в лаборатории.

Можно потрогать Брокенхерст, можно ощутить его запах, но ты должен окончательно спятить, чтобы назвать его реальным.

Сразу же за нашим задним двором начинается лес. Когда я был малышом, он казался мне бесконечным; сейчас большую часть деревьев вырубили. Я пытаюсь отыскать тропинку, ведущую через то, что от него осталось. Она совсем заросла, но во сне я по-прежнему могу по ней пройти. Она ведет прямиком к одному из немногих старых домов в здешних окрестностях, которые не успели снести. Участок, где стоит дом, подболочен, и на протяжении девяноста с чем-то лет, вплоть до недавних пор, здание медленно уходило в землю. Именно там и живет Кэт, и именно там я был бы прямо сейчас, если бы она согласилась хотя бы поговорить со мной. Однако моя лучшая подружка нынче шарахается от меня, стоит лишь мне подойти поближе. Пускай это стоило мне нескольких кусков и опасного для жизни столкновения с отцом, но я должен был увидеть ее в OW. В Брокенхерсте, к несчастью, она не хочет иметь со мной никаких дел.

Мы познакомились с Кэт десять лет назад, когда нам обоим было по восемь. Моего отца как раз сделали старшим партнером в его юридической фирме, и в качестве победного трофея он отстроил этот Мак-Замок. Тысячи деревьев были скормлены жаждущим жертв дереводробилкам, и наш дом вырос на самом краю территории, которой впоследствии предстояло стать самым шикарным из элитных жилых комплексов Брокенхерста. Мы переселились сюда в первый день лета. Миссис Козматка – нянечка, нанятая моей матерью, – велела мне никуда не уходить с травяного пятачка на нашем заднем дворе, когда я буду играть вне дома. Ступать в лес мне строго-настрого запрещалось: мать была уверена, что он кишит змеями, клещами и ядовитыми растениями.

В защиту миссис Козматки надо сказать, что она была новенькой. Она еще ничего обо мне не знала. И первые два с чем-то часа я действительно не давал ей повода для беспокойства. Я сидел точнехонько на том самом месте, где сижу сейчас, и разглядывал деревья. Лес казался мне таким живым! Я слышал, как потрескивают ветки и шелестят листья…

А потом некто вышел мне навстречу с той стороны.

В то лето я только и делал, что играл в Гарри Поттера, поэтому не усомнился, что передо мной какое-то мифическое существо. Было понятно, что это не кентавр, но я решил, что это может быть фавн или какой-нибудь лесной дух. Даже если бы существо заговорило со мной при той первой встрече, я все равно не поверил бы, что это человек. Я никогда не видел настолько перепачканного ребенка. Высохшая грязь покрывала ее с головы до ног – впоследствии Кэт объяснила мне, что это был камуфляж. И это работало ничуть не хуже заклинания! Когда нянечка вышла из дома, Кэт достаточно было сделать всего лишь шаг назад, чтобы полностью раствориться в лесу, словно бы он проглотил ее целиком.

О, мой нежный детский мозг! От него остались одни ошметки. Мы только что переехали сюда с Манхэттена. Все, что я видел в первые восемь лет своей жизни, – это продвинутые частные школы и походы в гости к другим детям, которых звали Арло и Финеас. Это была практически идеальная жизнь, поэтому моему терапевту было так сложно установить причину моих «поведенческих проблем» (Арло с Финеасом регулярно получали от меня трепку).

Задним числом нетрудно понять, что со мной произошло. Всю жизнь меня держали в клетке. Я не был ребенком – я был телятиной. А потом здесь, в пригороде Нью-Джерси, для меня открылся портал, и передо мной предстало видение неукрощенной стихии. Я ни слова не сказал нянечке об увиденном существе, однако следующие несколько часов были проведены в восторженном ожидании его возвращения. Я был уверен, что оно явилось, чтобы посмотреть на меня, однако больше оно на лужайку не выходило. К ланчу я понял, что больше не в силах ждать. Когда нянечка ушла в дом, чтобы сделать для меня сэндвичи с тунцом, я ускользнул в лес, чтобы попытаться его найти.

Не успел я углубиться на пару ярдов, как до меня донесся голос миссис Козматки: она звала меня, стоя посреди заднего двора. Ее крики становились все более отчаянными, но я заткнул уши пальцами и двинулся дальше, пока не оказался за пределом слышимости. Чем дальше я уходил в лес, тем более диким он становился. И повсюду, куда бы я ни посмотрел, виднелись следы присутствия неведомого существа. Доски, прибитые гвоздями к стволам деревьев, – самодельные лестницы, ведущие к наблюдательным пунктам высоко в кронах. Навесы, построенные из веток и сучьев и, словно ковром, выложенные изнутри мягким зеленым мхом. Здоровенный форт, сооруженный из натасканных отовсюду обломков древесины, кусков полиэтилена и автомобильных покрышек… Я забрался на каждую из лестниц и полежал в каждом из укрытий. Я чувствовал себя путешественником, сделавшим открытие, каких теперь больше не делают. Мне посчастливилось обнаружить затерянный мир.

За весь тот вечер я ни разу не вспомнил о проходящем времени. А потом внезапно обнаружилось, что я хочу есть и пить, а солнце уже заходит. Вокруг становилось все темнее. Вдруг в отдалении показался какой-то огонек. Я поспешил к нему и обнаружил запрятанный среди деревьев небольшой белый домик. Усыпанная гравием подъездная дорожка, извиваясь, исчезала в лесу с противоположной стороны. Место, которое я обнаружил, не было похоже на сказочный домик феи; скорее его можно было назвать полуразвалившейся лачугой. Половина дома, очевидно, понемногу уходила в землю, на крыльце ржавела кухонная посуда. Со стен во многих местах отслаивалась краска, отчего дом выглядел больным. Тем не менее в гостиной горел свет, и изнутри доносился запах жарящегося бекона. Я стоял, собираясь с духом, чтобы постучать во входную дверь, когда вдруг услышал рычание.

Из кустов вышли три псины. В тот момент они показались мне огромными, хотя вряд ли они были намного больше обычной бордер-колли, да к тому же все трое имели изможденный вид. Их серая с рыжим шерсть свалялась, из-под кожи проступали ребра. Крадучись, троица начала приближаться ко мне, обнажив желтые клыки. Они уже некоторое время шли за мной и теперь были готовы к решающему броску. Я был для них сочным маленьким теленком, который заблудился в лесу. Не сомневаюсь, что при одном взгляде на меня у них начинали течь слюнки.

Я схватил с земли палку и принялся медленно пятиться, держа подобранный сук перед собой наподобие меча. Было понятно, что бежать нет смысла. Лучше всего было бы на что-нибудь залезть. Я был так занят, обшаривая взглядом окрестности в поисках дерева с низкими ветвями, что совершенно забыл о необходимости смотреть под ноги. Споткнувшись о камень, я упал назад и оказался на земле. В одно мгновение собаки набросились на меня. Я приготовился ощутить их зубы, вонзающиеся в мою плоть.