Юдифь бросила взгляд на свадебный наряд. Льняное платье нежно-салатового цвета, плотно облегавшее ее стройную худощавую фигуру, и туника из более темного плотного зеленого шелка, роскошно вышитая золотом у горловины, по подолу и краям рукавов, на поясе кушак, украшенный бронзовыми пластинами с драгоценными камнями. У Юдифи появилось чувство, что ее готовят как лакомое блюдо к пиршеству, где она будет с вожделением проглочена жадной толпой.

До брачной церемонии оставалось несколько часов, придется давать обет верности человеку, которого Юдифь никогда не видела, оставить родной дом, стать его собственностью, которой муж сможет распоряжаться по своему усмотрению, сегодня же лечь с ним в постель и, возможно, девять месяцев спустя родить ребенка. До шестнадцати лет ей не хватало недели, замужество пугало. Юдифь видела, какие страдания выпали на долю матери вплоть до смерти отца в сентябре. Ругань, проклятия, побои и в трезвом, и в пьяном виде, презрение, которое делало невозможным доверительные отношения. Мать сумела вынести свой крест, оградить дочь от многих невзгод, но Юдифь такого насмотрелась, что не могла без ужаса представить для себя подобную судьбу.

— Не ерзайте, радость моя, — уговаривала Агнес. — Позвольте приколоть это к вашим прелестным волосам. Вот умница.

Пальцы горничной причиняли боль. В душе Юдифи закипал гнев, не только из-за служанки, из-за всего сразу. Она отбросила руку Агнес.

— Тебе только женой мясника быть, а не горничной у благородной леди! — зашипела девушка.

Оскорбленная Агнес закудахтала, как наседка.

Раздался шорох портьеры, и в комнату грациозной девичьей походкой вошла Алисия де Монтгомери. Она тут же оценила обстановку, меж бровей обозначились неглубокие складки.

— Благодарю, Агнес, ты сотворила чудо, наш птенчик превратился в прекрасного лебедя. Будь любезна, сходи вниз и распорядись, чтобы принесли побольше свечей.

Горничная с первого слова поняла, что от нее хотят избавиться, да и сама была рада уйти. Хотя служанка была предана леди Юдифь, в последние дни девушка стала слишком вспыльчива и капризна, Агнес приходилось нелегко.

— Агнес иногда бывает неуклюжа, но это не значит, что следует на нее кричать. Разве я тебя этому учила? Так со временем ты станешь не лучше отца.

Юдифь прикусила губу и попыталась сдержать слезы.

— Прости, мама, — сказала она, запинаясь. — Но она сделала мне больно и вообще, я чувствовала себя как лошадь, которую готовят к торгам.

Алисия задумалась. Юдифь всегда выказывала покорность отцу, у того не было повода сомневаться, что дочь принимает его теорию превосходства мужского пола, но в глубине души мать знала — непокорный нрав дочери рано или поздно вырвется наружу.

— Извинения адресуй Агнес, а не мне, — она обняла дочь. — А мне поверь на слово, этот брак для тебя очень удачен, хотя ты пока этого не понимаешь.

В ответ Юдифь разразилась горькими рыданиями, цепляясь за платье матери.

— Мама, мне страшно, — всхлипывала она.

— Перестань, ты испортишь все, что с таким старанием сделала Агнес, — Алисия поцеловала дочь и погладила по голове. Но, заглянув в глаза, увидела страх затравленного зверька.

— Этот брак позволит кое-кому из влиятельных мужчин осуществить политические цели, но для тебя это просто благословение Господне, я хочу, чтобы ты поняла это. Тот человек, сын которого станет тебе мужем… Я чуть было не вышла за него замуж… когда была молодой. Но Богу не было угодно подарить мне такое счастье.

Юдифь вытерла слезы, не сводя с матери изумленного взгляда.

— Он был уже женат, — Алисия отвернулась, неловко расправляя складки на платье. — Твой дедушка ФитзОсберн предложил ему меня в жены, когда во время одного из набегов его жену захватили валлийцы. Но потом Майлзу удалось отбить ее. Дед был вне себя, когда планы рухнули, а я радовалась за Майлза — он любил Кристину, но после проклинала судьбу много ночей, — Алисия стала разглядывать себя в небольшое зеркало, отделанное слоновой костью, и, казалось, что в нем отражается не лицо сорокачетырехлетней дамы, не утратившей еще былой привлекательности, а черты пятнадцатилетней цветущей девушки, стоящей рядом с черноволосым лордом Майлзом, для которого не существовало на свете другой женщины, кроме его светловолосой жены-англичанки.

Алисия так и не смогла полностью оправиться от первой девической боли. Последовавшая через год свадьба с Морисом Монтгомери только обострила чувство утраты, тем более что муж бил ее за малейшую провинность и относился к жене по-скотски.

— Гайона я знаю плохо, но, если судить по его родителям, твоя жизнь должна быть намного легче моей… Если бы обстоятельства сложились иначе, вы смогли бы узнать друг друга до брака, но, все равно, хорошо, что у тебя будет сильный покровитель. Это лучше, чем если бы твой дядюшка Роберт отнял бы у тебя наследство. Угроза вполне реальна.

Юдифь искоса посмотрела на мать, но ее лицо было непроницаемо, пожалуй, слишком непроницаемо. Девушке хорошо были известны слухи о Роберте де Беллеме. Служанки по вечерам рассказывали леденящие душу истории о его жестокости, а Юдифь знала английский и валлийский лучше, чем было положено девушке ее положения, которая воспитывалась в лучших французских традициях. Говорили, что Беллем истязал людей ради удовольствия, убивал и грабил без зазрения совести. Обладавшие более богатым воображением даже утверждали, что у него есть раздвоенный хвост, рога и копыта, но Юдифь не верила подобным утверждениям. И без того правда достаточно страшна.

Роберт де Беллем сам начертил проект замка и одолжил отцу деньги на постройку. Они еще должны ему несколько сотен марок. Юдифь знала — мать боялась, что он может в любой момент потребовать деньги, так как сам задолжал королю. Поэтому свадьбу постарались устроить побыстрее, пока Роберт не потребовал в счет долга поместье.

Юдифь сжалась от страха. Свадьбу решено отметить скромно, присутствовать будут только избранные гости, вернее, так предполагалось вначале. Но накануне прибыл брат Беллема Арнулф из Пемброка, а с ним Уолтер де Лейсн, могущественный вассал из свиты Беллема, соратник ее отца по охоте и бывший претендент на ее руку и земли Равенстоу. Матери нелегко было разместить их в замке и делать вид, что им очень рады, ибо и так ясно — визит объяснялся отнюдь не желанием засвидетельствовать глубокое удовлетворение по поводу предстоящего бракосочетания. Но отказать в приеме невозможно, потому незваные гости были приняты с тем же радушием, что и официально приглашенные, такие, как Хью д, Авренчес, граф Честер, и ФитзХамон, лорд Глостера. Портьера раздвинулась, и появилась Агнес в сопровождении служанки, которая несла полную корзину свечей.

— Они едут, миледи, будут примерно через час, так сказал де Бек, — объявила Агнес.

Комната поплыла перед глазами Юдифь, стены, казалось, сейчас сомкнутся и раздавят ее. Ей стало плохо, лицо пылало, но руки были холодны, как лед.

— Агнес, извини, что накричала на тебя, — запинаясь, промолвила она.