стискиваю их, чтобы скрыть это, но он замечает, а затем его губа изгибается в форме лука.

– Ты права, Ле-е-ра, – тянет он мое имя с легкой, непонятной мне усмешкой. – Наверное, мне стоит дать отмашку службе безопасности прошерстить твоего брата. Ведь меня гложет вопрос: это была диверсия с его стороны устроить тебя на работу именно ко мне в штат, или это так, твоя личная инициатива? Обвинение в корпоративном шпионаже поставит жирную точку в карьере твоего брата, не сомневайся.

Открываю–закрываю рот, хватая воздух, возмущенная до глубины души его гнусными предположениями, что мой Богдан способен на такое предательство. Машина останавливается на перекрестке, горит красный, так что Фарид полностью уделяет внимание мне, что мне ни капельку не нравится, заставляет только нервозно ерзать на своем месте. Даже сиденье оттого кажется неудобным и жестким.

– Что за чушь ты несешь, – поджимаю сурово губы, но в какой–то момент не выдерживаю и провожу по ним языком, уж больно неприятно ощущать их сухость.

И это моя фатальная ошибка. Галаев опускает взгляд с моих глаз ниже и залипает на какое–то время. Его кадык дергается, а бровь съезжает наверх. Но встречаться с ним глазами мне, слава богу, не приходится, в этот момент сзади раздается автомобильный гудок. Резко, неприятно до звона в ушах, но так вовремя и благословенно, что я облегченно выдыхаю, когда Фарид раздраженно отвлекается на дорогу и трогается с места.

– Давай договоримся, Миронова, – его жесткий голос заставляет меня чуть ли не подпрыгнуть, ведь я уже не ожидала, что он хоть что-то ответит. – Я повторять два раза не люблю, так что слушай внимательно и запоминай.

Сглатываю и свожу брови вместе на переносице. Ничего хорошего от его дальнейших слов не жду.

– Во-первых, разговаривать со мной в таком тоне нельзя, – кидает на меня недовольный взгляд, затем снова наблюдает за движением на соседней полосе и перестраивается направо для последующего поворота. – Во-вторых, жизнь и работа твоего брата сейчас в моих руках, да и твоя тоже, впрочем.

Он хмыкает и делает паузу, словно заставляя меня проникнуться своими словами–приказами.

– Это угроза? – вздергиваю в протесте бровь, вкладывая в голос неподдельную иронию.

– Поверь, Валерия, – качает он головой, демонстрируя разочарованность от того, что я перебила его речь. – Когда это будет угроза, церемониться я не буду, и предупреждать тем более… Так что тебе же лучше не нарываться.

– Что? Ударишь? – продолжаю я бравировать и шипеть на него, вцепляясь пальцами в бедра, хотя так и хочется дать ему оплеуху, чтобы привести в чувство.

– Не знаю, что ты придумала в своей пустой голове, – фыркает с усмешкой. – Но женщин я не бью. Но запомни, за твое поведение я буду спрашивать с твоего брата. Он ведь глава семьи, не так ли?

Голос у него хлесткий, бьет наотмашь, словно пощечина. Дергаюсь от его тона, но затем замираю и набираю в грудь больше воздуха.

– За свои поступки отвечаю я сама, не смей приплетать сюда моего брата, – стараюсь наезжать на него грозно, вот только вызываю на его лице только ухмылку.

– Не заблуждайся, – произносит грубым басом, проходясь током по моему позвоночнику, это отдается вибрацией под кожей. – За каждой девушкой стоит мужчина, и спрос всегда с него. Так что веди себя прилично, иначе…

– Что иначе? – храбро фыркаю, хотя внутри поджилки трясутся от страха.

– Если носишь моего ребенка, будешь под моей защитой, – цедит он сквозь зубы, окатив меня яростным взглядом. – Только попробуй выкинуть фортель, под замок посажу, и без моей команды «фас» ни шагу не ступишь, ясно?

– И что же твоя невеста на это скажет, а, Фарид? – яростно стискиваю кулаки, прижимая их к коленям. – Не лезь ко мне, понял? Я замуж выхожу. С ребенком можешь видеться, я не против, но…

Наезжаю, уже путая берега, но во мне говорит уязвленная гордость и покалеченное самолюбие. Да и слова про замужество лишь частично правдивы, ведь после измены с Димой я быть не смогу… Вряд ли он поймет, что я была под градусом и чем–то еще, поскольку совершенно не контролировала свои действия. Перед глазами снова мелькают руки Фарида, которые нагло задирают в кабинете мое платье, затем, как ладонь хлестко касается оголенной кожи… Твердый стол под грудью… Оттопыренная поясница и легкая боль… Сменившаяся неведомым мне доселе наслаждением… Краснею, вспомнив некоторые моменты той роковой ночи, но затем меня оглушает мужской взбешенный рык.

– Заткнись! – Галаев нажимает на педаль тормоза, резко останавливая машину, да так, что меня подбрасывает вперед, благо ремень удерживает от столкновения с панелью. – Слушай сюда, я тебе не мальчик, чтобы со мной играть в эти игры. Значит так, сейчас мы зайдем в ресторан, и чтобы ни слова из твоего грязного рта я больше не слышал, уяснила? И невесту мою трогать не смей! А насчет жениха мы еще отдельно поговорим. Поняла меня?

Он ждет моего ответа, я же от испуга, словно язык проглотила. Но тишина давит на нервы, и чуть позже я медленно киваю. А затем он выходит из машины, открывает с моей стороны дверцу и, грубо хватая за локоть, вытаскивает из салона.

– Иди, давай! Я голоден! – жестко подгоняет меня словами сзади, и я чуть ускоряюсь, чувствуя, как бешено колотится пульс.

Боже… Что за животное подарило мне ребенка? И что мне теперь делать…

Глава 4

Ресторан, в который меня привез Фарид, поражает своей роскошью. В нашей семье никогда не зарабатывали столько, чтобы иметь возможность обедать в таком элитном месте. Разве что раз в год, но это было бы расточительством, ведь куда лучше отложить деньги на что-то более полезное.

– Господин Фарид, – тут же выходит из общего зала мужчина, не похожий на официанта ни формой, ни возрастом, – вы не предупреждали, что будете.

Краем глаза замечаю, что здесь все довольно молодые, а тот, кто стоит перед нами – лет пятидесяти, если не старше.

– А я должен, Селим? – ироничность в голосе и приподнятая бровь Галаева ничем не намекает на недовольство, но на месте работника ресторана я бы поостереглась.

– Прошу прощения, – мужчина делает легкий поклон, но я замечаю, как еле заметно кривятся его губы, – ваш столик свободен, господин Фарид, идемте за мной.

Я смотрю на ничего не выражающее лицо Галаева, а затем он резко обращает внимание на меня, подходит ближе и подталкивает ладонью под поясницей.

– Иди, и чтобы без выкрутасов, поняла? – цедит он так тихо, что я и сама еле слышу, что уж говорить о впереди идущих.

Мы заходим