Итак, мы пошли. Один шаг на каждый удар. Правая нога, затем левая, правая, левая. Одна нога впереди другой по прямой линии. Мы дошли до стены и начали снова, теперь уже в обратном направлении. Кстати, не так-то просто идти задом наперед по прямой линии. И снова обратно. Не знаю, сколько миль я так прошагала, но в конце концов ностальгия танго стала моей собственной. С каждым шагом сердце мое наполнялось едва ощутимой печалью, которая совершила путешествие во времени и отыскала меня здесь, в этой комнате с высоким потолком и пыльным паркетом. Что-то со мной происходило… Что именно, объяснить я не могла. Но почувствовала, что оказалась на небесах. И ощутила единение с самой собой и со всем вокруг. То был момент счастья, абсолютного счастья. Такого, какого ранее я никогда не испытывала.

14 января 1997 года

Когда люди говорят, что внешность — это еще не все, они лгут. А мужчины, полагающие, что в жизни они избавлены от необходимости участвовать в некоем конкурсе красоты, лишь обманывают себя. Это миф, будто женщинам безразлично, как выглядят мужчины. Их этот вопрос волнует. И здесь, в Буэнос-Айресе, я словно умерла и попала в рай. Просто невозможно привыкнуть к тому, как прекрасен среднестатистический портеньо — мне сказали, именно так зовут обитателей Буэнос-Айреса, поскольку Буэнос-Айрес формально является портовым городом, хотя я пока еще не видела ничего, что напоминало бы порт, — во всяком случае, в моем представлении.

Я прекрасно понимаю, красота — в глазах смотрящего, и не все глядят одинаково, поэтому не могу надеяться, что мне поверят на слово, если я осмелюсь утверждать, что здесь сосредоточено наибольшее количество красивых мужчин на единицу населения (мы говорим как о количестве, так и о качестве). С этой целью я разработала индекс, который, надеюсь, позволит всем сделать собственные выводы.

Индекс красивых мужчин (на квадратную милю)

Афины: 0[6]

Рио: 4[7]

Нью-Йорк: 8[8]

Париж: 15

Лондон: 17[9]

Венеция: 79[10]

Буэнос-Айрес: 86

15 января 1997 года

Вчера я получила полное представление о том, в какой ад может превратиться танец, если ни один из партнеров четко не осознает, что делает. И если от одного из них к тому же не слишком хорошо пахнет. Моя спина одеревенела, и я ее почти не чувствовала. Полтора часа я провела в самой неудобной позе, какую только можно вообразить, и если бы я знала имя мерзавца, я бы предпочла забыть его. К сожалению, скоро забыть его самой мне не удастся — он так сжимал мою талию в смертельной хватке, что я была вынуждена отставить зад, хоть до этого момента и не считала себя способной на подобные номера. А своей правой рукой — самой неуклюжей из всех, что мне когда-либо не посчастливилось держать, — он вздернул мою левую руку вверх (чуть не вывихнув ее).

Еще более усложняло мое и без того непростое положение то, что он без конца талдычил мне в ухо какие-то указания.

— Скрещивай ноги! Скрещивай ноги! — твердил он, дыша на меня смрадом.

Это было нешуточное испытание, я же тем не менее выказала поразительную грацию, если позволите так говорить о себе. Я все еще была под впечатлением от самого первого занятия. Ничто, даже этот дракон, не могло стереть этих воспоминаний. И следом за наказанием, посланным мне Жестокими Богами Танцев с Партнером, я была вознаграждена. Флавио сжалился надо мной и вырвал меня из рук Герра Две Левые Конечности (партнер мой был немцем). Моя благодарность за спасение не имела границ.

Больше не нужно было отвоевывать право стоять прямо и не отклячивать зад, и мне наконец удалось расслабить тело в объятиях моего рыцаря в сверкающих доспехах. Я откинулась назад и закрыла глаза, словно кошка, которую нежно поглаживают по спине. Я покорилась уверенным движениям, как раньше не покорялась ни одному мужчине. Мы слились в одно целое, и такого единения я не испытывала даже во чреве матери: мы стали единым организмом. Он умел читать мои мысли. Лучше меня чувствовал, чего мне хочется и в какой момент. Он точно знал, что именно доставит мне наслаждение. И вел меня туда, куда мне хотелось. Он слышал музыку моими ушами, воспринимая ее так же, как я, и делая шаг именно на те удары, как это делала бы я, случись мне танцевать одной. Кто был лидером, а кто ведомым, определить было невозможно. Мы хотели одного и того же и телом, и душой. Время и пространство перестали для нас существовать. Не осталось больше ни прошлого, ни будущего: мы плыли в настоящем, я пребывала за гранью возможного, в царстве немыслимой, безграничной свободы.

До тех пор пока не закончилась композиция и Флавио, остановившись, не бросил меня словно мешок с картошкой.

— Урок окончен, — объявил он.

Я не сразу отрешилась от изумленного восхищения, мешок с картошкой не сразу шмякнулся о землю. Трудно сказать, в самом ли деле имело место все пережитое мною, или же мне все это привиделось. Собственно, какая разница, настоящую мы переживаем любовь или прекрасный мираж, который испарится без следа, едва мы к нему притронемся. Я знала тогда лишь одно: что бы ни было, я вернусь за продолжением — реален ли танец, нет ли, впечатление от него стало для меня незабываемым.