Но Кэтлин уже все увидела. Его бледная кожа блестела в темноте.

…Когда Кэтлин несколько минут назад сказала ему, что они увидятся через неделю, на лице Патрика появилось такое страдающее выражение, что у нее оборвалось сердце. В темноте коридора друг, старший мудрый брат Кэтлин, прощался с ней…

На двери раздевалки было написано: «Для докторов-мужчин». Не так давно надпись выглядела короче: «Для докторов». Тогда среди хирургов Кэтлин была единственной женщиной, пользовавшейся комнатой для медсестер.

Теперь в больнице были отдельные комнаты для переодевания мужчин и женщин независимо от их положения и специальностей. Но Кэтлин решительно направилась к двери мужской раздевалки и вошла без стука.

В комнате находился только Джонатан, вечернее дежурство которого по операционной еще не закончилось. В первый момент Кэтлин подумала, что Патрик принимает душ за дверью с матовым стеклом, через которую ей и придется с ним разговаривать.

Хотя какое это теперь имело значение? Как и вообще что-либо другое… Кэтлин видела перед собой только бледное лицо Патрика, его белые как снег руки, и квадратик кожи груди под расстегнутым воротом комбинезона.

Но Патрик не принимал душ и даже не торопился переодеваться. Он без сил сидел на стуле у двери, откинув назад голову и закрыв глаза. Все его обнаженное до пояса тело было белым как полотно. И казалось безжизненным.

Может быть, он спал? Да, скорее всего.

— Патрик! — тихо окликнула его Кэтлин.

Тело Патрика вздрогнуло, возвращаясь к жизни… Но не к здоровью. Кэтлин вдруг представила себе картину, которую постаралась тут же прогнать, но не смогла. Перед ней возник образ больного, которому для стабилизации задыхающегося от аритмии сердца подключили электростимулятор. Электрический разряд вселяет в больного силы, но ненадолго. Через несколько мгновений его тело снова обмякнет и станет безжизненным.

Только не слабей снова, Патрик! Не слабей!

Казалось, он подчинился беззвучному приказу. Выпрямился, воспрянул и ожил прямо на глазах. Слабая улыбка пробежала по губам:

— Кэтлин!..

— Я хочу знать, что случилось! Ты должен мне все рассказать! Сию же минуту!

Меловая бледность лица Патрика еще больше подчеркивала голубизну его глаз. Голубые, почти синие и не мигающие глаза…

— Черт возьми! Да ничего не случилось! Кроме того, что ты спасла человеческую жизнь. А теперь, надеюсь, все-таки отбудешь в увлекательное путешествие. Я же сейчас еду домой, чтобы лечь в постель, хорошенько выспаться и утром выбросить из головы все мысли о пищевом…

— Никакого пищевого отравления не было!

— Не было?!

— Не было, Патрик! Ты выглядел неестественно бледным с первого дня приезда. Хотя и не до такой степени, как сейчас. Но уже тогда чувствовал себя не лучшим образом, а с тех пор очень ослабел. Это видно невооруженным глазом. Разве не так? Ты даже не в силах пешком подняться на один лестничный пролет.

— Ты всегда была наблюдательна!

— Только не теперь! Мне нужно было заметить и понять все гораздо раньше. Я имею в виду…

— То, что сейчас стало чуть заметнее? Но эта бледность появилась у меня совсем недавно. Когда я попросил тебя вместе прооперировать пациентку, то чувствовал себя нормально. Может быть, и не на все сто процентов, но вполне приемлемо, чтобы работать. А позвонил лишь потому, что решил: пациентке необходимо участие нас обоих. Но этого не получилось. Ибо как раз в те несколько минут…

Лицо Патрика исказилось страдальческой гримасой. Ведь тогда, несколько часов назад, он даже не думал, что находится у критической черты, которую вот-вот может перейти. Но что-то в глубине души, а может быть, сердца или в тайных уголках мозга твердило: «Вспомни клятву Гиппократа, которую ты давал: „Главное — не навреди!“«

Затем все тот же внутренний голос приказал ему забыть о предстоящем отъезде Кэтлин в круиз, позвонить ей и попросить помочь при операции.

— Как хорошо, что я тебе позвонил! — хрипло прошептал он.

Кэтлин отмахнулась от этих слов, не желая отвлекаться от главного.

— У тебя внутреннее кровотечение. Скорее всего язва, симптомы которой ты упрямо не желаешь замечать.

— Все не так просто, Кэтлин. У меня нет никакого внутреннего кровотечения.

— Но тогда что это?

— Не знаю. Но ведь существуют всевозможные отклонения от нормы в работе организма. Я надеюсь, что это одно из них, а потому все скоро пройдет.

Кэтлин испугалась за него. Она поняла, что Патрика проверяли на предмет возможной потери крови. И не потому, что хотели выяснить что-либо тривиальное. У мужчины в его возрасте скорее всего могли подозревать какое-то очень серьезное заболевание, требующее срочного лечения.

Но сам Патрик отложил на неопределенное время дальнейшие диагностические исследования. Кэтлин догадывалась, почему он так решил. Патрик опасался, что у него найдут анемию. Подобный диагноз представлялся вполне возможным, поскольку внутреннего кровотечения обнаружено не было.

Патрик надеялся, что все пройдет само собой. Он не обращал никакого внимания на симптомы, решительно отрицал их. В подобной реакции не было ничего необычного. Ведь, как правило, больные до последней минуты предпочитают не верить в свое смертельное заболевание. По-человечески их можно понять. А Патрик тоже был простым смертным.

Простым смертным, которому становилось все хуже и хуже…

— Мы должны все выяснить до конца! Не откладывая. Сегодня же!

— Мне надо сделать это самому, Кэтлин. Ибо другого выхода просто нет. Первое, что я намерен предпринять завтра утром, когда твой самолет…

— Я не поеду ни в какое путешествие!

— Ты должна!

— Позволь мне самой взять у тебя анализ крови. Уверена, что гемоглобин…

— Ты знаешь процент гемоглобина в моей крови, доктор Тейлор. Ведь для этого достаточно посмотреть на меня! Наверное, ниже двадцати. Ведь так? А что касается протромби-на, то…

Совершенно белыми пальцами, как будто лишенными плоти и состоявшими из одних костей, Патрик приподнял штанину и обнажил икру на правой ноге. Она была усеяна множеством микроскопических фиолетовых пятнышек, подобно млечному звездному пути на небе из полупрозрачной кожи.

— Процент протромбина также очень низкий. Остаются лейкоциты.

Кэтлин вздрогнула. Она не могла не знать, что именно по содержанию в крови лейкоцитов можно точно определить диагноз, которого они оба, как профессиональные медики, больше всего боялись.

— Позволь мне сделать тебе анализ крови, Патрик, — тихо повторила Кэтлин.

Позволь мне остаться рядом, когда ты узнаешь свою судьбу. Узнаешь, что болен лейкемией…

Патрик ответил не сразу. Кэтлин видела, что внутренне он боролся с собой. Боролся, потому что не хотел взваливать на нес свои проблемы. И в то же время не представлял себе, как останется один на один со своей бедой.