Кэтлин приписали к «Куинз грилл» — самому респектабельному и дорогому ресторану на теплоходе, расположенному десятью палубами выше уровня океана. Как сообщил ей агент туристической фирмы, главным деликатесом там всегда была осетровая икра. Десерт же можно выбрать в роскошно изданном красочном меню ресторана, включающем, например, многочисленные сиропы, шоколад различных сортов и всевозможные фрукты.

Слушая агента фирмы, Кэтлин задавала себе вопрос: с кем ей доведется сидеть за одним столом над океанскими волнами и предаваться гастрономическим наслаждениям? С повзрослевшим принцем юных грез? Или мужчиной, которого она ждала всю жизнь?

Но таковых на свете просто не существует…

А что, если она встретит некоего аристократа по имени Майкл? Сейчас ему должно быть уже под шестьдесят. Наверное, волосы посеребрила седина, но он, несомненно, остался таким же стройным, энергичным и неотразимым, как когда-то.

Может быть, морские путешествия после той поездки стали для него самым большим удовольствием. И он частенько поднимается на борт океанских лайнеров, где моральные правила не так строги и где можно на несколько дней влюбиться, после чего вернуться к размеренной жизни на берегу.

Возможно, на этот раз Майкла сопровождает его жена и они с опозданием проводят свой медовый месяц. Или же это несчастное создание, пережившее столько горя, решило своими глазами увидеть океанские просторы. Наверное, в мечтах она уже не раз видела себя стоящей ночью на палубе при полной луне, свет которой обладает способностью сделать прекрасным и загадочным даже самое усталое или изможденное лицо.

Не исключено, что они путешествуют всей семьей. И младенец, бывший тогда еще в утробе матери, благодаря чему она не смогла сопровождать мужа в поездке через Атлантику, теперь тоже плывет на этом лайнере вместе со своими законными братьями и сестрами. Может быть, и другие дети Майкла, такие же незаконные, как и она, будут сидеть в роскошном ресторане теплохода рядом с ними и лакомиться деликатесами.

Вполне вероятно, что по океанским просторам путешествует немало таких детей. Тех, кого матери потчуют удивительными историями о морских круизах, во время которых они якобы вынуждены были пренебречь общепринятой моралью и зачать свои чада.

Самолет накренился, прервав спокойное течение мыслей Кэтлин. Рука машинально потянулась к обвивавшему шею жемчужному ожерелью, всегда действовавшему на нее успокаивающе. Когда-то этот жемчуг принадлежал Маргарет, теперь — ей. Ожерелье, ставшее для дочери таким же талисманом, каким оно было для ее матери.

Кэтлин нежно погладила жемчужину. Самолет сразу выпрямился, но на душе у Кэтлин не стало спокойнее. Она думала о том, что не должна была предпринимать это путешествие, когда Патрик так тяжело болен.

Я хочу, чтобы ты поехала, Кэтлин… И при этом обещала ни при каких обстоятельствах не возвращаться раньше времени.

Она обещала. Обещала… Обещала…

Нью-Йорк

Пассажирский морской порт

Понедельник, 22 апреля 1999 года

— У меня еще нет результатов анализа костного мозга, Кэтлин. Биопсию сделали только час назад.

Почему так поздно?

Кэтлин хмуро смотрела на сотовый телефон. Связь была хорошей, но оживленное жужжание толпы, собравшейся у трапа теплохода в ожидании посадки, мешало разговору.

— Вы не могли бы рассказать мне о самой процедуре, Стивен? — прикрыв ладонью микрофон трубки почти прокричала Кэтлин. — Или о том, как внешне выглядел образец, взятый для анализа?

— Нет, пока ничего не могу сказать.

— Но кое-что вы уже определенно знаете! Я чувствую это по вашему голосу…

— Расстроенному? Наверное, вы не ошиблись. Извините.

— Какие-то проблемы с Дэвидом? Или с Кристиной?

Голос Стивена сразу же стал ровным и спокойным:

— Нет, с женой и сыном все в полном порядке, спасибо.

— До вашего приезда в клинику я сама ничего не предпринимала. Знаете, я поступила очень глупо, пустившись в это путешествие, и хочу вернуться с первым же самолетом.

— Не надо, Кэтлин. Ведь я неплохой гематолог.

— Я это знаю!

Но вы к тому же добрейший человек. И сейчас просто стараетесь оградить меня от переживаний. Я это чувствую.

А может быть, ей почудилась уклончивость в голосе Стивена? Ее раздражало царившее у сходней оживление. Неужели здесь никто не понимает, в каком ужасном положении оказался Патрик? Как они все могут веселиться, если ее друг, возможно, скоро умрет?

В больном воображении Кэтлин всеобщее веселье выглядело чуть ли не кощунством. Но все меркло перед ее смертельной усталостью. Не помогал даже сон, ибо снились Кэтлин такие ужасы, что она молила Бога послать ей бессонницу.

Ночные кошмары переносили ее на борт призрачного корабля. Но не корабля любви, о котором вспоминала Маргарет, а страшного парусника, населенного вампирами и привидениями. Среди вампиров выделялся один, который преследовал Кэтлин ночи напролет. Им был не кто иной, как Майкл.

Своей элегантностью и безукоризненными светскими манерами он очаровывал, заманивал, соблазнял ее мать. Его черные волосы блестели. Голубые глаза сверкали. Особенно когда он смотрел на свою Мэгги. Майкл любил Мэгги. Он целовал ее шею. Это были нежные поцелуи, пока его зубы не впивались в кожу.

Затем Майкл поворачивался к Кэтлин и смеялся, увидев выражение ужаса на лице дочери. А с губ его капала кровь Мэгги, которую он успел высосать…

Вампир-отец хотел, чтобы Кэтлин сосредоточилась на его руках музыканта и хирурга. Еще одно наследство, переданное отцом дочери. Майкл тоже был хирургом. И его главной страстью были операции на сердце. В том числе на сердце Мэгги…

А затем… Нет, нет! Майкл оперировал Маргарет! Оперировал голыми руками! Он брал сердце Мэгги и, смеясь, показывал Кэтлин. Сердце неистово трепетало, и на его блестящей красной поверхности Кэтлин видела крошечный язычок пламени. С каждым биением сердца язычок вздрагивал и вспыхивал все ярче, окрашивая в огненный цвет лежавший рядом бледно-розовый листок бумаги. И во сне Кэтлин отчетливо слышала отчаянную мольбу матери: «Спаси меня, Кэтлин! Спаси меня!»

Кэтлин бросалась за Майклом по бесконечно длинной, покрытой скользким лаком палубе. Но догнать и поймать вампира не могла. Всякий раз, когда она уже протягивала руку, чтобы схватить его, Майкл уплывал и растворялся в воздухе. Казалось, ему доставляла удовольствие подобная «отеческая» игра в прятки с дочерью.

В конце концов Майклу надоедала эта забава, он вспоминал, что вот-вот из-за линии горизонта появится солнце и озарит своими лучами океан. Он в последний раз приникал к шее Мэгги и с выражением величайшего удовлетворения на призрачном лице делал несколько глотков ее крови. После чего хватал свою возлюбленную и бросал в океан. Но тонула почему-то не Маргарет, а сама Кэтлин…