Родители Люси лежали убитыми на белом ковре в гостиной. Их тела были изрублены, изрезаны. Одежду залила кровь. Пустые глаза глядели в потолок с немым ужасом.

Кругом были лужи крови. Темные и широкие, они напоминали разлившееся вино.

— Люси. Люси. Люси, — без перерыва я повторяла ее имя и не могла остановиться.

Не знаю, сколько времени я простояла так на коленях, дрожа всем телом.

Может быть, прошла всего пара минут. А может быть, целый час.

— Люси. Люси. Люси.

Перед глазами плыли красные волны, ослеплявшие меня.

— Люси. Люси. Люси.

Я принялась протирать глаза, стараясь прогнать ужасную сцену, потом кое-как поднялась на ноги.

И направилась к выходу.

— Нужно сказать Люси, — произнесла я громко.

Ни о чем другом не думалось. Ужас был слишком сильным, кровь слишком красной.

— Нужно сказать Люси.

Я доплелась до входной двери. Новое тело все ещё слушалось с трудом. Мне приходилось сосредотачивать все силы на том, чтобы правильно ставить ноги.

«Нужно немедленно найти Люси и вернуться к той серой стене, — думала я. — И переключиться обратно».

Бедная Люси…

Она хотела начать новую жизнь. Но теперь…

Перед моими глазами стояли темные лужи крови на белом ковре, пустые глаза, глядящие в потолок. Разорванная одежда…

Я направилась к своему дому. Чулки порвались, волосы растрепались, я не стала их поправлять.

Уже заметно похолодало, но меня прошиб пот.

Должно быть, я пробежала весь путь — шесть кварталов. Но помню лишь, как тяжело вздымалась моя грудь, когда я переходила улицу напротив своего дома.

Я миновала лужайку со свежепостриженной травой и кинулась на крыльцо.

— Люси! Люси! — выкрикнула я не свои голосом.

Остановилась у двери, чтобы перевести дыхание. И задумалась.

Как рассказать ей о том, что я увидела в гостиной?

Я поняла, что нужно сказать ей об этом наедине.

Мои родители примут меня за Люси. Спросят, почему я ворвалась в дом во время ужина. Почему волосы растрепаны, а одежда порвана. Почему я запыхалась.

Будут сплошные вопросы, вопросы, вопросы…

Нужно вызвать Люси на улицу. А потом… как-то осторожно сказать ей об увиденном. Нельзя сразу огорошивать ее. Нельзя говорить про лужи крови, про её растерзанных родителей…

И тут меня начало рвать.

Я больше не могла сдерживаться. Только что пережитый ужас выворачивал меня наизнанку.

Я скрючилась на лужайке. Меня все рвало, рвало… Желудок все пытался выбросить что то наружу, как будто тело стремилось очиститься от чего-то…

Я стала жадно глотать холодный воздух пытаясь успокоить свой организм.

Наконец, когда мне немного полегчало, снова направилась к двери. Повернула ручку

Заперто.

Я хотела было позвать Люси по имени, но вовремя вспомнила, что она теперь Николь.

Я позвонила в дверь. Еще и еще раз.

Ответа не было.

Тогда я направилась к черному ходу. Он тоже оказался запертым. Хотя было самое время дл ужина, кухня оставалась темной. Тогда я постучала в дверь и крикнула:

Есть кто-нибудь дома? Николь, ты здесь

Тишина.

Я прижалась лицом к дверному стеклу и стала вглядываться.

Кажется, никого не было дома.

Куда же они все подевались? Может быть ушли в ресторан?

Люси, где же ты? — прошептала я. — Люси, тебе нужно узнать о случившемся. Я должна тебе рассказать.

Я чувствовала, что еще немного, и сойду с ума

Отойдя от двери, я обхватила лицо руками. Думала, что сейчас мои длинные ногти вопьются в кожу. Но ногти Люси оказались обгрызенными.

Меня снова начало тошнить, но выбрасывать из себя было уже нечего.

Куда же мне идти?

Может быть, в полицию?

Но разве я смогу им что-то сказать прежде, чем скажу Люси? Прежде чем мы снова обменяемся телами?

Нет. Это будет слишком сложно. Слишком сложно и мучительно.

И тут у меня перед глазами встало лицо Кента. Он не только красив, но и умен. Всегда все понимает.

Кент выслушает меня, поверит мне.

И поможет.

Я тяжело вздохнула, старясь выровнять дыхание и унять дрожь в ногах. Смахнула со лба волосы и решилась.

Его дом был всего в двух кварталах отсюда.

Я ещё раз посмотрела на свой дом, темный и пустой, потом припустила по дорожке.

По улице ехали двое мотоциклистов, но я их не заметила, пока они чуть было не налетели на меня.

— Берегись! — крикнул один из них.

— Эй, что с тобой? — заорал другой, спешно поворачивая в сторону.

Если бы они только знали!

Силы покинули меня, я больше не могла бежать. Мое сердце металось в груди, словно мотылёк. Ноги будто стали стопудовыми.

Я шагала через чьи-то клумбы. Потом чуть было не споткнулась о скейтборд, кем-то оставленный на крыльце.

Два квартала показались двумя километрами. Но все же я, наконец, оказалась перед знакомым двухэтажным домом из красного кирпича с черепичной крышей.

Проезжавшая мимо машина, осветила меня фарами. Должно быть, я показалась водителю ненормальной.

Но мне было не до того.

Если бы я хотя бы была в своем собственном теле!

Впрочем, от этого мне вряд ли стало бы лучше.

Не помню, как добралась до порога. И всё-таки вскоре я уже барабанила в дверь кулаком и во всё горло звала его по имени.

Только бы он был дома! Только бы был дома!

Хоть кто-то же должен мне сегодня попасться! Кто-то должен мне помочь! Над дверью вспыхнула лампочка, и я невольно зажмурилась.

Дверь отворилась. Показалась голова Кента.

— Пожалуйста, помоги мне, — выдавила я.

— Что случилось? — Он внимательно посмотрел на меня.

— Твои родители дома? — Я заглянула в прихожую.

— Нет. — Он покачал головой. — Они в Уэинсбридже. А что случилось?

Я чувствовала, что у меня вот-вот снова хлынут слезы. Рыдания опять рвались наружу.

Но я приказала себе больше не реветь и постараться спокойно все рассказать.

Слезы подождут.